второй этаж – столовая и склад продовольствия, третий этаж – больничное крыло, склад медикаментов и изолятор, остальные этажи были отведены под комнаты членов команды, переговорные комнаты, комнаты отдыха и релаксации, самый верхний этаж – зал управления.
Никто не двигался с места. Выключив все приборы на панели, Литвинов встал и направился к выходу. Команда по одному стала подниматься со своих мест и двинулась следом. Энжи сидела и ждала до тех пор, пока последний человек не прошел мимо нее, потом медленно встала, забрала гитару и свою сумку, одиноко лежавшие в багажном отсеке и стала спускаться по лестнице. Алесей стоял у дверей и поочередно выпускал всех членов экипажа, называя им номер комнаты и что-то нажимая на экране над своим браслетом, после чего над браслетом проходящего мимо него мужчины загорался ярко-зеленый кружок. Энжи спустилась последней и выжидательно посмотрела на него.
– А ты, котенок, идешь со мной, – мягко сказал Литвинов.
Энжи приросла ногами к летному полю и уставилась на него непонимающим испуганным взглядом. Он повернулся и сделал несколько шагов по направлению к зданию станции. Девушка продолжала стоять, не двигаясь.
– Ну? – сказал он, обернувшись и увидев, что она так и стоит на месте, – тут останешься ночевать? Пошли давай.
Она нерешительно двинулась следом, до последнего надеясь, что он просто проводит ее до комнаты. Зайдя в лифт, он нажал кнопку предпоследнего, восьмого этажа, сразу под залом управления. Они дошли до комнаты с номером пятьдесят шесть, он открыл дверь, вошел внутрь, включил свет и бросил свою сумку на пол. Энжи неуверенно шагнула следом. Он взял из ее рук сумку и бросил рядом со своей, потом снял с ее плеча гитару и аккуратно положил на кровать. Затем пошел в сторону душевой. Девушка в полном смятении робко села на край кресла, стоящего у стола напротив входа, и уныло оглядела комнату. Комната ничем не отличалась от комнат в Учебном Центре. Она нисколько не удивилась.
Через минуту Литвинов появился из дверей душевой, обогнул кровать, которая была разложена и аккуратно застелена (кто-то очень постарался, занимаясь подготовкой станции), встал напротив Энжи и, потянувшись, вдруг мечтательно проговорил: «Как насчет того, чтобы помочь своему капитану немного расслабиться после полета? Я не против слегка передохнуть», – и уставился на нее, слегка наклонив голову на бок.
– Нет! Нет! Нет! – отчаянно заорала Энжи, вжавшись в спинку кресла. Сдерживаемые до этого момента невероятным усилием воли ужас и паника вырвались наружу и накрыли девушку с головы до ног.
– Ладно, ладно, не ори, – он поморщился, словно вокруг него кружила назойливая муха, – …боже… – он опять поморщился, – пойду пожрать принесу, – добавил, как ни в чем не бывало, и пошел к дверям.
Литвинов вышел из комнаты, тяжело вздохнул и зашагал по коридору в сторону лифтов, чтобы спуститься вниз. Кажется, со своим предложением
