открывшиеся для учебы, слишком широкими – у начинающих воспитателей и педагогов того времени попросту закружилась голова. Как изголодавшиеся люди, внезапно попавшие на пирушку, они хотели всего и сразу. Они хотели, чтобы молодежь научилась всему, – предмет за предметом, факт за фактом, правило за правилом.
Так возникла учебная программа, в ходе которой преподавались наиболее важные предметы, или по крайней мере те, что считались самыми важными среди всего этого необозримого изобилия знаний. Учебная программа продолжала усложняться, разветвляться и принимать все более определенные очертания. Конечно, само по себе это усложнение было не таким уж плохим. Но по мере того как повышались требования к программе, были созданы совершенно незыблемые основы и правила, на века предопределившие развитие образования.
Обучение стало фокусироваться на предмете, а не на ребенке. Классическое образование стало основой обучения, смесью ностальгии и благоговения перед Античностью, Грецией и Римом. Поскольку латынь была языком обучения, ей была посвящена львиная доля этого обучения. Это казалось само собой разумеющимся. Поэтому когда Шекспир закончил школу для маленьких (petty school, приблизительный аналог нашей начальной школы), где он изучал «три Р»[9], он перешел в грамматическую школу (наши старшие классы), где основной упор делался на изучение латыни и творений великих древних – Овидия, Цицерона и Вергилия.
Я обратился к Шекспиру ради драматического эффекта: можно без преувеличения сказать, что литературе новый тип школьного обучения пошел на пользу. Но отвлечемся на минутку от Шекспира: а как насчет его школьных сотоварищей, которым не суждено было стать великими драматургами? Какую пользу принесла им латинская грамматика? В творениях самого Шекспира мы находим насмешку Барда над некоторыми формами школьного обучения. В «Виндзорских насмешницах» (акт IV, сцена 1) он потешается над тем, как напыщенный учитель сэр Хью Эванс допрашивает юного Уильяма Пейджа:
Эванс:
Что такое lapis, Уильям?
Уильям:
Камень.
Эванс:
А камень – что такое?
Уильям:
Ну, булыжник.
Эванс:
Нет, камень – это lapis. Запомни раз навсегда.
Уильям:
Lapis.
Эванс:
Хорошо, Уильям. А ну-ка, скажи, от какой части речи происходят артикли?
Уильям:
От местоимений и склоняются так: именительный единственного числа: hic, haec, hoc.
Эванс:
Правильно. Singulariter, nominativo: hic, haec, hoc. И, пожалуйста, запомни – родительный, genetivo – hujus… Ну, а как будет винительный падеж – accusativo?
Уильям:
Accusativo – hinc.
Эванс:
Запомни же, дитя мое, accusativo – hunc, hanc, hoc[10].
Three Rs – reading, writing, arithmetic (чтение, письмо, счет).
Перевод С. Маршака и М. Морозова
