утешение страждущим. «Любовь, любовь, любовь – вот душа гения».6
Сколько ни бросай семя в мёртвую землю, плода не получишь; забытая мораль, попранная добродетель, талант как болезнь, а гений – почти преступление. Те немногие, кто помнил мир другим, беззвучно доживали свой век в тени проносящейся жизни. Он выжил лишь потому, что умел приспособиться; цена не имела значения.
Господин Браун выплюнул окурок с ненавистью и чуть слышным ругательством. Высокий порыв прошёл, оставив внутри лишь горькое послевкусие. На Моцартов они ещё не охотились. Привычным движением он поднял трубку старинного телефона.
– Готовьте загонщиков. Охота будет удачной!
Пенза, 2016
Яблоко Ньютона
«И он сказал себе: «Почему яблоки всегда падают перпендикулярно земле?..»»
Уильям Стакли
– Дети, на этом уроке, мы будет говорить о Ньютоне, – сказала учительница, сорокалетняя, коротко стриженая «физичка» в круглых очках и любимой чёрной футболке с огромным жёлтым смайликом посередине. Из-за весьма пикантных размеров груди Калерии Владимировны, смайлик лукаво щурился, реагируя на каждый вздох эксцентричной хозяйки. Если у смайлика случался тик, все понимали, дело плохо и вот сейчас грянет та самая буря,7 к которой двести лет назад, так настойчиво, призывал классик.
На слове Ньютон, класс рассмеялся. Двенадцать детских голов повернулись в сторону худенького мальчика девяти лет отроду с огромными, голубыми глазами. Вьющиеся волосы цвета созревшей пшеницы, бледное с нежным румянцем лицо, делали похожим его на эльфа.
– Я не о нашем Ньютоне, – со вздохом, с каким обычно вздыхают родители, приговаривая: «Горе ты моё», – сказала Калерия Владимировна, переводя взгляд с одного ученика на другого, – а о великом учёном сэре Исааке Ньютоне, который первым открыл закон гравитации. Кто-нибудь слышал о нём?
Класс замер.
– Ньютон, ничего не хочешь сказать? Наверняка, бабушка с дедушкой рассказывали тебе о великом тёзке. Ну, что ты молчишь?
Мальчик потупил взор; щёки его пылали, а сердце, казалось, выпрыгнет из детской груди. К фамилии Пушкин, из-за которой его постоянно дразнили товарищи, а уроки литературы, с неизменным: «Ну-с, господин гений, чем вы нас, сегодня обрадуете?» – превращались в невыносимую пытку, – прибавилось имя.
Конечно, он знал, кем был Ньютон. Дедушка, влюблённый в науку садовник, сотни раз рассказывал ему о великом учёном, всегда добавляя одно и то же: «Яблоки абы на кого не падают. Во всём должна быть причина». Но, одно дело, быть сэром Исааком Ньютоном в Англии, другое – быть мальчиком Ньютоном в отставшей от мира на сотню лет, Пензе, чёрт знает для чего живущей и прозябающей8 за «Большим Кольцом» Российской Империи. «Нью-тон, где твой батон», – дразнились мальчишки. «Пушкин с собачьей кличкой», – вздыхали добрые соседи. Ньютон ненавидел
Любовь, любовь, любовь, вот душа гения. – В. А. Моцарт
«Пусть сильнее грянет буря!» – М. Горький «Песня о буревестнике».
Изменённая фраза Писемского: «…чортъ знаетъ для чего живёшь и прозябаешь!» (А. Писемский «Массоны»)
