провела в больницах, – пробормотала она. – Ты хочешь мне только добра, но не надо закутывать меня в вату. Я не ребенок. И со мной все в порядке.
В горле словно застрял кирпич. Бишоп откашлялся, высвободил руку, отступил на шаг и решительно сказал:
– Боюсь, ты не в том положении, чтобы возражать.
У Лауры потемнели глаза, а уголки прекрасных губ медленно опустились.
– Я не отказывалась от своих прав, когда выходила за тебя замуж…
Она еще не договорила, а голова дернулась, как будто ее кто-то ударил. Но постепенно ошеломленное выражение исчезло с ее лица, сменившись всеми оттенками раскаяния.
– Сэм… О господи, прости. – В блестящих глазах Лауры мелькнуло смущение. – Я не это имела в виду.
Бишоп позволил себе дышать. Очевидно, амнезия не смогла подавить ее истинные, более чем недоброжелательные чувства к нему. Женщина, секунду назад бросившая ему вызов, была очень похожа на ту Лауру, которая, пристально глядя на Бишопа, велела ему убираться. Именно Лаура, год назад приславшая ему по почте бумаги для развода, покончила с их браком.
Конечно, Самюэл расстроился. Черт! Да он был ранен в самое сердце. Но он не возненавидел ее за это. И сейчас не ненавидит. Но и не любит.
Он кивнул на постель:
– Ты должна лечь.
– Я должна поговорить с тобой.
Он опять взялся за покрывало:
– Ложись.
Когда Лаура назло ему встала, он еле сдержался, чтобы не уложить бывшую жену силой. В ее же собственных интересах. Но это было невозможно. По многим причинам. Она все еще была красива. Пожалуй, даже стала еще красивее. Умом Бишоп понимал, что они не могут жить вместе, однако тело его мучительно желало близости с ней. Конечно, легко махнуть на все рукой и воспользоваться ситуацией. Очень легко…
Он попробовал урезонить Лауру:
– Ладно, считай, что в порядке, но…
– Я думала, что беременна.
У Бишопа подогнулись колени. Попятившись, он плечом задел стену и почти упал на кровать. В ушах звенело. Ему показалось, что рядом взорвалась бомба. Держась за лоб, он ждал, когда в глазах перестанут мелькать звезды. Наконец он хрипло спросил:
– Ты думала… что?
Лаура села рядом с ним и взяла его за руку:
– Я была так счастлива. И взволнована. Меня беспокоило, что скажешь ты.
От боли у Бишопа сжалось сердце, а душа наполнилась ужасающей пустотой. Он чувствовал себя так, словно его ограбили. У него нет сил еще раз пройти через это. Даже несмотря на доверчивый и отчаянный взгляд Лауры.
– Послушай меня… Ты не можешь быть беременна.
– Я знаю, что мы предохранялись, но ведь это не стопроцентная защита, – возразила она.
У Бишопа в груди все клокотало. Дела обстоят хуже, чем он предполагал. Или для ее спокойствия лучше не спорить? Но ему не хотелось потом чувствовать себя дураком. Они разведены. О какой беременности можно говорить?
Ее
