Темнота, должно быть, была смертью, во всяком случае что-то наподобие этой мысли заставило его оторвать спину от уютного, ласкового валуна. И ещё звук – свистящий, монотонный, синтетический треск, с таким рвались на тряпки старые простыни. На камне поострее и повыше сидела чёрная всклокоченная птица. Малёк попытался вспомнить название – такие точно были в учебнике, он даже мог припомнить картинку, слева от сороки, в верхнем ряду.
– Привет, – сказал Малёк и не узнал собственного голоса. От него ничего не осталось, только хрип и треск, словно от сломанного радио. – Я знаю, кто ты. Ты, кажется, ворона?..
Птица смотрела на него чёрными, блестящими глазами, лишёнными всякого выражения. Так смотрели мягкие игрушки, когда он засовывал их в шкаф, наспех убирая в комнате перед маминым приходом.
– А, нет – прости, пожалуйста. Ты ворон, – Малёк, наконец, вспомнил.
– Так точно, сэр, – ответил ворон густым, хорошо поставленным басом.
В другой, прежней жизни Малёк тотчас бы вскочил на ноги и ринулся бы куда глаза глядят, подальше от этой чертовщины. Но не теперь. Ему нужна была компания, кто-то рядом, чтобы как-то смягчить, сгладить встречу с неизбежным. «Так точно, сэр», – так папа в шутку отвечал на его вопросы, когда они занимались чем-то вместе: рыбачили или ковырялись в гараже. Малька неимоверно забавляла эта его полуармейская манера.
– Как тебя зовут? – Малёк не знал наверняка, принято ли у диких птиц обзаводиться именами, но никакого другого вопроса придумать не сумел.
– Печатная буква, – без тени сомнения ответил ворон.
– А какая? – Малёк и сам-то не мог похвастать обычным именем, но «печатная буква» показалась перебором даже для него.
– Печатная, – ворон повторил медленно, делая упор на все гласные по очереди, отчего его голос прозвучал механически. Яснее от этого не стало.
– Да я понял, но какая именно?
– Та, что я выбью на этом камне, – ворон кивнул в сторону Малька. – Если, конечно, вы, сэр, не готовы продолжить путешествие?
По красным, потрескавшимся от солнца щекам Малька потекли мелкие слёзы. Он не был готов. Ни к одиночеству, ни к ещё одному усилию, ни к окончанию пути. Ворон нетерпеливо повёл крыльями и сделал несколько шагов по камню. Его фигура выглядела пугающе, однако шаги оказались какими-то неуклюжими перепрыжками. Малёк даже засмеялся было, но вовремя остановил себя. Он боялся, что его новый попутчик соберётся улететь.
– Печатная буква, – неуверенно начал Малёк. – Не можешь ты побыть со мной ещё немножко?
– Простите, сэр. Это путь для одного.
Ворон расправил крылья и бесшумно поднялся в воздух, его крылатая тень заскользила по выжженным камням.
– Кстати, сэр, – ворон был уже высоко, и Малёк слышал его голос, размноженный старательным эхо. – Что же это всё-таки за буква?
– «М», –
