беззвучным,Не подругою быть – сподручным!
Не единою быть – вторым!
Близнецом – двойником – крестовым
Стройным братом, огнем костровым,
Ятаганом его кривым.
Гул кремлевских гостей незваных.
Если имя твое – Басманов,
Отстранись. – Уступи любви!
Распахнула платок нагрудный.
– Руки настежь! – Чтоб в день свой судный
Не в басмановской встал крови.
Трем Самозванцам жена,
Мнишка надменного дочь,
Ты, гордецу своему
Не родившая сына…
В простоволосости сна
В гулкий оконный пролет
Ты, гордецу своему
Не махнувшая следом.
На роковой площади
От оплеух и плевков
Ты, гордеца своего
Не покрывшая телом.
В маске дурацкой лежал,
С дудкой кровавой во рту.
Ты, гордецу своему
Не отершая пота…
– Своекорыстная кровь! –
Проклята, проклята будь
Ты, Лжедимитрию смогшая быть
Лжемариной!
– Сердце, измена!
– Но не разлука!
И воровскую смуглую руку
К белым губам.
Краткая встряска костей о плиты.
– Гришка! – Димитрий!
Цареубийцы! Псе́кровь холопья!
И – повторенным прыжком –
На копья!
– Грудь Ваша благоуханна,
Как розмариновый ларчик…
Ясновельможна панна…
– Мой молодой господарчик…
– Чем заплачу за щедроты:
Темен, негромок, непризнан…
Из-под ресничного взлету
Что-то ответило: – Жизнью!
В каждом пришельце гонимом
Пану мы Иезусу – служим…
Мнет в замешательстве мнимом
Горсть неподдельных жемчужин.
Перлы рассыпались, – слезы!
Каждой ресницей нацелясь,
Смотрит, как в прахе елозя,
Их подбирает пришелец.
«Как разгораются – каким валежником!..»
Как разгораются – каким валежником!
На площадях ночных – святыни кровные!
Пред самозванческим указом Нежности –
Что наши доблести и родословные!
С какой торжественною постепенностью
Спадают выспренные обветшалости!
О наши прадедовы драгоценности
Под самозванческим ударом Жалости!
А проще: лоб склонивши в глубь ладонную,
В сознаньи низости и неизбежности –
Вниз по отлогому – по неуклонному –
Неумолимому наклону Нежности…
Разлука
Сереже
Башенный бой
Где-то в Кремле.
Где на земле,
Где –
Крепость моя,
Кротость моя,
Доблесть моя,
Святость моя.
Башенный бой.
Брошенный бой.
Где на земле –
Мой
Дом,
Мой
