увидите.
Они поднялись на третий этаж. Прошли по коридору мимо металлических дверей, остановились перед одной. Работник снял с пояса связку ключей и открыл замок. Толкнул дверь внутрь и неохотно пригласил Сайгена войти. Запирать его не стал, и совсем скоро стало понятно, почему.
Палата состояла из двух частей, и их разделяла решетка, вмонтированная в пол, потолок и в стены. Дверь в ней парень не открыл, даже близко не подошел. У стены с внешней стороны ограждения стоял стул. Для посетителей, врачей возможно. В другой части из обстановки находились кровать, мягкий пуфик. Стены оббиты были чем-то вроде кожи, под ней, скорее всего, находился поролон. То же самое было и на полу. Атари проживал в пушистой клетке. Стояла еще ширма, что за ней – Сайген не увидел.
В нос ударил острый запах лекарств. Сам пациент лежал на полу, раскинув в стороны руки, все в ранах. И на его лбу красовался огромный кровоподтек.
Сайген подошел ближе, взялся за решетку.
– Янош, – позвал. Голова палача дернулась. Парень, что привел Сайгена, рывком оторвал пальцы посетителя от металла.
– Не давайте ему прикасаться к себе! – воскликнул, злобно поглядывая на Атари, начавшего растягивать рот. Слушавшего с закрытыми глазами. Он скалился. И эта ухмылка выглядела попросту жутко на разбитом лице.
– Я понял, – негромко ответил Сайген. Атари навел панику среди персонала своими особенностями, судя по лицу паренька. – Могу поговорить с ним наедине?
– Дверь останется открытой, – твердо сказал работник.
Сайген не возражал. Это спасет пациента от новых синяков.
– Янош. Янош… – палач не открывал глаз, тогда Сайген гаркнул: – Атари!
Атари вытянул руки по полу, задрал голову, уложив ее почти на макушку. И тогда только поднял ресницы. Уставился на Сайгена и оскал сполз с его лица. Начал хмуриться, как припоминал человека по другую сторону решетки.
– Ты… – глаза забегали по сторонам. Напрягся. – Ты… Один пришел?
Невольно Сайген оглянулся за спину. Один. Парень в халате ушел, но дверь оставил приоткрытой, как и обещал.
Атари сел, развернулся лицом к двери и потер лоб. Сморщился, задев синяк.
– Папа запер меня здесь, – доверительно сообщил посетителю как хорошему другу, пришедшему его навестить. – И как только я завожу разговор о выходе, он меня бьет.
В то время, как Атари ему жаловался, Сайген искал притворство. Во взгляде, на лице, в позе. Мог ли он симулировать. Ведь стоит только эмпату выйти из психушки, как сразу попадет под следствие. Может, поэтому его отец и упрятал сына от закона; если так, то притворялся сын идеально. А может, Атари на самом деле спятил. Что, интересно, думает его лечащий врач по этому поводу?
– Ты помнишь меня? – поинтересовался. Атари усмехнулся и начал ковырять болячки на пальцах. Сайген поморщился, когда пациент содрал кусок кожи, еще и съел его.
– Сайген,
