Сегодня по-простому. Джинсы и белая льняная рубашка. Волосы собраны в узел. Серебряные сережки-колечки да всегдашняя красная нить на правом запястье – все нехитрые аксессуары. Платье, каблуки – это завтра. Сегодня много ходьбы и требующей мужской одежды дел. Его дел. Он понял бы. Хотя платье на жене всегда предпочитал брюкам. При слове феминизм скептически морщился и со своими одиннадцатью классами и сержантской школой не мог понять, кто, почему, а главное, зачем придумал такое. Земля, выпускница крайне либерального истфака, и не пыталась вразумить его домострой. Лун был воспитан на белом и черном, своих и чужих, мужчине и женщине. Он не допускал третьего, тем более с его точки зрения перевернутого.
Проверив выставленную в ночи заварку московского ржаного и заглянув в комнату еще спящего сына, Земля спускается на первый этаж, здороваясь на ходу с древней, советских времен консьержкой, старясь не обращать внимания на ее участливый, все понимающий взгляд. Она, как и весь дом, знает: Земля направляется к альпийской горке в придомовом сквере. Горке, отданной ей жильцами. По просьбе, которой они, проявив невиданное единство, не стали перечить. Горка с минимумом цветов и трав. Мхи и камни. Закрытая со всех сторон елями, она едва видна с улицы. В весенне-осенний период – еще и с верхних этажей. Дуб-старожил закрывает ее в эти месяцы своей кроной. Место темное и сырое. Так что, если бы и захотелось цветов, вряд ли бы они здесь взошли и уцелели. Мхи и камни сопровождает лишь мелкая травяная поросль, выбивающаяся из общего холодного серо-черного колорита.
Земля выходит из подъезда. Переулок, идущий к парку и Фрунзенской, не по выходному дню наполнен людьми. Ручьи самокатеров и скейторов движутся кто в парк, кто к ступеням у Дворца молодежи и метро. Там их всегда много. Но сегодня явно больше обычного. Против общего движения, за те мгновения, что Земля созерцает окрестности, проходит только девушка с тремя кактусами. Композиция в неглубокой глиняной плошке. В присыпанной разноцветной декоративной галькой почве опунция и два шаровидных, примерно одного размера. Не разобрать, что именно. Земля провожает девушку взглядом, пока она не теряется в потоке райдеров, и идет в сквер.
Подойдя к горке, Земля замирает на минуту, блуждая взглядом по ежедневно наблюдаемой композиции мха и камней. Из привычной сосредоточенности ее выводит бабочка, кажется, белянка, но много больше обычной, которая делает над Землей круг и улетает в сторону парка. Земля возвращается к горке, становится на колени, кладет ладони на ближайшие камни и с минуту поглаживает их, наслаждаясь прохладой и мягкостью мха. После чего ложится на горку животом, нимало не заботясь о выстиранной и выглаженной с вечера одежде, прижимается к камням что есть силы и обнимает их, насколько хватает размаха рук.
Здравствуй, Лун… Любимый мой. Муж мой…
Шепчет Земля едва слышно, в который раз пытаясь представить себе взрыв, случившийся
