даже железная широкая кровать оказалась на своем месте. Никаких достойного внимания домашних вещей здесь уже не было. Даже в переднем углу не было ни одной иконы, – наверное, их растащили задолго до моего появления, когда в 80-е годы был настоящий бум на иконы и любители старины обследовали каждый заброшенный дом.
Мне не нужны были иконы и старые вещи, имеющую музейную ценность. Меня интересовали самоцветы, которые как деньги на черный день прятал каждый горный рабочий, работая в шахте, или на карьерах. Я прошел по всему дому с радиометром, потом одел наушники и стал обследовать чулан, кладовку и сени. Никакого повышения гамма-активности мой радиометр не зафиксировал. Во дворе и старых сараях тоже был фон. Остался огород. Там тоже, как и в огороде предыдущего дома росли молодые березки и осины, и тоже были фоновые значения радиоактивности. Уже выходя из огорода через калитку во двор, я запнулся о какой-то камень, который лежал в густой траве.
Я перевернул его носком своего кирзового сапога, и лучи заходящего солнца отразились от камня. Это был кристалл, довольно большой, судя по его размеру и весу. Я нагнулся и протер одну из граней. Кристалл был на самом деле розоватого цвета, только очень грязный, и, судя по всему, это был розовый топаз – очень редкий и дорогой уральский самоцвет. Это была хорошая находка. Но настоящее сокровище меня ожидало впереди, когда я решил осмотреть с радиометром подполье, вход в которое было в горнице.
Люк долго не поддавался на мои уговоры открыться. Потом мне надоело его дергать, я сходил к машине, взял у водителя монтировку, вставил ее в щель между люком и полом и как следует надавил. Из распахнувшего люка пахнуло сыростью. Лесенки там не было, и я просто спрыгнул – высота подполья была чуть меньше полутора метров. При свете моего фонаря он уже не казался таким сырым и загадочным. Пригнувшись, я прошел с включенным прибором к фундаменту русской печки, и сразу услышал в наушниках громкий треск.
Источником треска был в одном углу фундамента русской печи. Под ударами геологического молотка несколько кирпичей выпало, и за ними открылась полость, в которой стояло несколько больших стеклянных сосудов, наполненными кристаллами. Я подтащил их к люку, а потом засунул внутрь гильзу радиометра. Треска в наушнике больше не раздавалось, и, посветив туда фонариком, я удостоверился, что там было пусто.
Потом обошел подпол и нашел в самом его углу чугунок, – очень тяжелый, спрятанный очень хитроумным способом: он стоял под самым полом, в выпиленном для этого углублении в толстом бревне, поставленного для укрепления лаги. Весил этот небольшой чугунок килограммов десять, и, судя по всему, он был с золотом – россыпным, или монетами. В темноте я не стал этого уточнять, а поставил его рядом со стеклянными бутылями.
В горнице никого не было, я все свои находки вытащил, поставил в горнице, рядом с люком. Затем вылез сам, закрыл входную дверь
