в город, предпочитая вести уединенный образ жизни. Бродила по полям, что-то бормотала, пугая сельских мальчишек… Теперь будет бродить на пару с зеленой и пугать еще больше.
Он жестом приказал конюху вывести оседланную вирту. Ухватив Нику поперек талии, закинул ее в седло так легко, будто она ничего не весила, и заскочил следом.
Доминика даже дернуться не успела, как оказалась в кольце мужских рук. Только это были вовсе не объятия пылкого возлюбленного, о которых так мечтали невесты из Шатарии. Она чувствовала каменную грудь позади себя, отрывистое дыхание на макушке и как его бедра прижимались к ее. Пыталась отодвинуться, но он рывком усадил ее обратно:
– Сиди ровно! Свалишься – все кости переломаешь.
Ему и невдомек было, что Ника прекрасно умеет ездить верхом. Он был уверен, что она настолько неуклюжа, что если не держать, то непременно свернет себе шею.
Они выехали за ворота, спустились с холма и, миновав деревню, выбрались к широкой переправе. Дальше припустили галопом по узкой тропе, уводящей вглубь унылого осеннего леса, и, вдоволь попетляв между облетевших берез и хмурых елей, вывернули на опушку.
Там притаился крошечный старый домик с покосившимся крыльцом, латаной-перелатаной крышей и грязными узкими окошками.
– Приехали! – Брейр по-кошачьи легко спрыгнул на землю и следом за собой стащил притихшую Доминику. – Теперь ты живешь здесь.
Заправив руки в карманы, он направился к крыльцу. Зеленая за ним не пошла.
Он чувствовал ее взгляд между своих лопаток. Сердитый такой взгляд, обжигающий недовольством.
А чего она ждала? Что по голове погладят за такие выходки?
Кхассер несколько раз ударил кулаком по облупившейся деревянной двери и, облокотившись на скрипучие перила, стал ждать. Как же ему все надоело. До зимы всего ничего, скоро возвращаться в лагерь, к открытию переходов в Милрадию, а он, вместо того чтобы весело проводить оставшиеся дни, вынужден заниматься зеленой тоской.
– Кого там еще демоны принесли? – в хижине раздался скрипучий голос, – проваливайте туда, откуда пришли. А то порчу напущу!
Брейр шумно выдохнул:
– Ты не умеешь наводить порчи, Нарва. Так что не ворчи и открывай.
В доме послышались быстрые шаркающие шаги, скрипнула дверь и на пороге появилась старая сгорбленная бабка. В темном платье, поверх которого накинут пестрый передник, косынке, прикрывавшей седые волосы, и резиновых галошах.
– Хозяин, – она учтиво поклонилась, – извини, не признала.
Кхассер отмахнулся:
– Неважно. Принимай, я тебе помощницу привез. Доминику.
– Зачем мне помощница? – тут же всполошилась старуха. – Не надо мне помощниц. Я сама справляюсь.
– Не обсуждается… Все равно ее деть некуда.
Нарва обиженно засопела, но спорить с хозяином не решилась.
– Где она?
Брейр, не оглядываясь, кивнул себе за плечо. Белесый старческий
