безысходности вопль в какой уже раз уносит меня на сорок лет назад. Весь её облик с головы до ног всегда был для меня идеалом совершенства. Одно только лицо её было для меня магической мелодией, которую можно слушать бесконечно. Очертания его отличались резким, почти грубым строением, отражающим скрытую силу её личности. Иному человеку этот женский лик мог показаться архаично-варварским, всплывшим из глубины веков. Другому, наоборот, – идеалом грядущего, ещё не достигнутого представления о женской красоте. Увы! В минуты ссор, страдания и гнева это лицо превращалось в настоящую Голову Медузы Горгоны:
– Ненавижу их, не-на-вижу, замолчи! Молчи, и помни – или я, или они!
Как неуместен этот чудовищный образ в исполненной смирения монастырской библиотеке! Как несовместим её дикий вопль с этой благодушной, тихой беседой!
Что ответить на вопрос Благочинного? Наверное, такие страсти недоступны этим людям, просто чужды им, многоопытным именно в людских отношениях. Хотя… в тихом омуте…В любой глуши люди остаются людьми, и ничто человеческое им также не чуждо, как и везде. Но, во-первых, я никому никогда об этом не рассказывал; во-вторых, надо быть осмотрительнее, – не раскрывать же своё самое личное первым встречным, как бы надёжно они ни выглядели.
– Да, глубоко личные. Я увлёкся генеалогией и хочу воспроизвести родовое древо нашей семьи. Моя покойная жена была родом из здешних мест, более того, прямо из этого села, как указано в документах. Хочу узнать подробнее: может, живы родственники её родителей, или однокашники, просто знакомые. В общем, собрать побольше материалов, а в зимний сезон обработать.
– И сколько времени планируете у нас провести?
– Не знаю, как пойдут дела. Я на пенсии, во времени не ограничен.
– Так. Так-так. А повторно не женились? А детки?
– Формально больше не женился. Сын один, сейчас холостяк.
О.Пётр мельком глянул на Благочинного, и тот, также чутко отреагировав на тон моего ответа, перешёл к истории Монастыря. Похоже на привычное краткое резюме опытного экскурсовода. Первые поселения на этом месте были скитами беглых староверов-беспоповцев с никоновских времён, откуда и появилось название села Скитово. Река, в те времена более полноводная, способствовала оживлённому развитию торговли. По мере консолидации государевой и церковной властей наиболее истовые староверы были постепенно вытеснены в глухие разрозненные скиты. В конце XVII века был освящён первый храм, послуживший зачатком нынешнего Монастыря. Уже сотни лет Монастырь окормляет всех православных, живущих в селе и за его пределами, живёт с ними единодушной общиной во славу Господа. Свою краткую речь он закончил словами:
– На Божьей помощи, на вере, на послушании, на труде стоим и боремся за достойное выживание в наши беспокойные времена. Наша Святая Церковь всегда поддерживала и поощряла родословные исследования. Согласно правилам, я доложу Его Высокопреподобию Архимандриту
