эти годы с неизменной благодарностью. Через два года после “Детей полуночи” он опубликовал роман “Стыд”, вторую часть диптиха, посвященного миру, выходцем из которого он был. Эта вторая книга задумывалась как прямая противоположность первой: действие в ней происходит в основном не в Индии, а в Пакистане, она короче, сюжет закручен крепче, повествование ведется не от первого лица, а от третьего, и в центре его попеременно оказываются разные персонажи, а не один антигерой-рассказчик. В отличие от первой, вторая книга писалась без любви; в его восприятии Пакистан был прежде всего до смешного свирепой страной. Страной, где горстка жуликов правила беспомощным большинством, где продажные политиканы и беспринципные генералы то выступали заодно, а то гнали и казнили друг друга, страной, отдаленно повторяющей Рим эпохи цезарей, в котором буйные тираны спали с родными сестрами, возводили своих коней в сенаторское достоинство и музицировали, глядя на подожженную столицу. Но что бы ни творилось в дворцовых стенах, какое бы кровавое безумие за ними ни происходило, от этого в жизни простых римлян – равно как простых пакистанцев – абсолютно ничего не менялось. Дворец всегда оставался дворцом. Правящая верхушка власть из своих рук не выпускала.
Переехать в Пакистан было со стороны родителей большой ошибкой, нелепым недоразумением, из-за которого он лишился родного дома. И сам Пакистан казался ему историческим недоразумением, недостаточно продуманной страной, основанной наложной презумпции, будто религия способна связать воедино народы – пенджабцев, синдхов, бенгальцев, белуджей и пуштунов, – которых искони разделяли и география, и история, страной, явившейся на свет птицей-уродом, “разделенной тысячью миль на два крыла, у которой вместо тулова – клин чужой и враждебной земли (злее врага не сыскать!) и нет перемычки меж крыльями, разве только Аллах соединяет их”[34], птицей, потерявшей в скором времени свое восточное крыло[35]. Что есть взмах одного крыла? Пакистан – таков ответ на эту вариацию знаменитого дзенского коана. В “Стыде”, его пакистанском романе (за книгой закрепилось слишком уж упрощенное определение: на самом деле и в “Детях полуночи” Пакистана хватало, и Индия в “Стыде” вполне себе фигурировала), юмор был чернее, политиканы – кровавее и потешнее, как если бы, объяснял он сам себе, жестокие перипетии “Двенадцати цезарей” или какой-нибудь шекспировской трагедии взялись представлять фигляры, высокой трагедии недостойные, как если бы “Короля Лира” разыграли цирковые клоуны, скрестив трагедию с балаганом. Роман он написал на удивление быстро: если работа над “Детьми полуночи” заняла у него пять лет, то со “Стыдом” он управился за полтора года. Книгу практически повсеместно встретил радушный прием. В Пакистане она, как и следовало ожидать, была запрещена личным указом диктатора Зия-уль-Хака, который легко узнавался в персонаже по имени Реза Хайдар. Несмотря на запрет, в Пакистан попало немало экземпляров романа, в том числе,
Автоцитата из романа “Стыд”, перевод И. Багрова.
В 1971 году Восточный Пакистан стал независимым государством Бангладеш.
