былого света. Лишь тьма и боль.
– Ты знала, что Анна любила Тристана?
Вопрос Уилла выбил почву у нее из-под ног. Аврора сухо сглотнула и снова оглянулась на дверь умывальни. Теперь все встало на места. Уилл пытался насолить не ей, а своему брату. Вот только от его обвинений Тристан никак бы не пострадал. Его репутация уже была втоптана в грязь.
– Да, знала. Но, Уилл… – Аврора постаралась придать голосу мягкости, хотя минутное сочувствие уже сменилось негодованием и обидой. – То была первая девичья влюбленность. Она выбрала тебя.
– Это ничего не значит…
– Еще как значит! Ты ведь знаешь, одно слово Анны – и Рэндалл бы расторг вашу помолвку хоть накануне свадьбы. Ради любимой сестры он пошел бы даже на это. И с ее любовью к Тристану смирился бы. Анна все это прекрасно понимала, но вышла за тебя! Потому что к тебе она испытывала совсем иную любовь, более осознанную и глубокую. Поверь, она куда важнее, чем мимолетная вспышка страсти.
Аврора перевела дыхание.
Уилла ее слова будто бы не убедили.
– Я нашел ее старый дневник… – Он запустил пятерню в растрепанные волосы и еще сильнее разлохматил их. – Она писала о Тристане. Много писала. Даже накануне свадьбы терзалась от чувств к нему. Последние два с половиной года я чувствовал себя ужасно. Все меня бросили. Любимый брат погиб. – На этих словах Уилл горько усмехнулся. – Жена ушла вслед за ним. Мой мир рушился на части. Я с трудом переносил все это, теша себя счастливыми воспоминаниями об Анне. А потом вдруг узнал, что ее любовь была ложью… что она предала меня. И с кем? С моим старшим братом!
Глаза Уилла налились кровью, и Аврора напряглась от волнения. Находиться с ним в одной комнате становилось все невыносимее. Уилл же не замечал ее настороженности и тревоги и продолжал изливать душу:
– Щемящая тоска в сердце сменилась лютой злобой. Я ненавидел весь мир, а когда услышал от Оливии, что ты провела ночь в одних покоях с Тристаном… – Уилл выплюнул имя брата с омерзением и гневом. – Я потерял голову. Будто разумом управлял не я, а кто-то другой. Я часто испытываю чувства, которых боюсь сам. Поэтому напиваюсь до беспамятства, чтобы заглушить обиду, боль и ярость. – Уилл порывисто вздохнул и замолчал.
Аврора не знала, как реагировать на его исповедь. Она с опаской поглядывала то на Уилла, который нервно ковырял заусенцы возле ногтей, то на дверь, за которой прятался Рэндалл и наверняка все слышал. Она уже хотела заговорить, но Уилл перебил ее:
– Ты не представляешь, Аврора, каково это, когда ты наяву слышишь голоса, которые шепчут тебе, что ты никчемный слабак, которого все бросили…
Авроре стало не по себе от тона, каким были произнесены эти слова. Будто с ней говорил живой мертвец.
– Тебе не кажется, что все дело в том, что ты постоянно находишься во хмелю? Николас всегда сетует, что ты истощил годовые запасы вина в Вайтхолле. – Подобные обвинения она могла бы бросить в шутку Тристану, но сейчас ей было вовсе не до смеха.
Уилл нахмурился.
– Нет,
