– и ладно.
Но однажды всё изменилось.
В тот вечер они с Алексашкой как раз чаёвничать собирались, Савелий на стол собирал, малец дразнил котёнка, пряча руку под одеяло и изображая движение. Тот включался в охоту, бросался на одеяло, Санька хохотал, перемещал руку, снова слегка шевелил пальцами. Котейка бросался снова.
Дверь распахнулась без стука. В мастерскую, в облаке морозного воздуха ввалился барин. Мальчик, увидев отца, ойкнул, обернулся на Савелия, а тот, спокойно снял с печи котелок с булькающим взваром, посмотрел на визитёра.
– Здравы будьте, барин Алексей Александрович, – с лёгким поклоном поприветствовал незваного гостя он. – За Александром пришли?
– Да вот, – барин аккуратно прикрыл дверь за собой, – Поглядеть зашёл, отчего мой сын больше времени в мастерской проводит, нежели дома.
– Садись к столу, барин Алексей, почаёвничай с нами, коли не брезгуешь. За чаем и потолкуем, – предложил Савелий, доставая из печи стопку блинов, а из полки кринку сметаны.
– Гляжу, стряпаешь сам, а, Савелий? Не хватает тебе того, чем в людской потчуют?
– Отчего же? – Савелий пожал могучими плечами, – Всего мне хватает. Это вот, – он кивнул на притихших мальчонку и кота, – Им.
– И Александр ест? – Алексей расхохотался. – Санька? Правда ешь? А дома всё капризничает, всё ему не так!
Мальчишка засопел в своём углу, Савелий рукой махнул, приглашая его к столу. Зачерпнул ложкой сметаны, бросил её в плошку, поставил в уголок, тут же метнулась к угощению чёрная тень.
– Хорошо тут у вас, – завистливо оценил барин, наблюдая, как протирает мастеровой чистой тряпицей глиняную кружку, оглядывает со всех сторон, не колотая ли? Не стыдно ли хозяину предложить. Подмигнув сынишке, Алексей первым ухватил из стопки румяный блин.
– Вкусно, барин Алексей? – поинтересовался Савелий.
– Очень! А что это у тебя, Савелий Лукич, под чехлом прячется? – заприметил накрытое от чужих глаз зеркало он.
– Это… – со скучающим видом Савелий снял с рамы чехол, – Это я, барин, инструментом балуюсь, когда ночью сон не идёт.
Барин ахнул. Отложил в сторону недоеденный блин, подошёл к раме.
– Великолепно! До чего ж ты рукастый, Савелий! Вижу, что не доделал, и самого зерцала ещё в раме нет, но потом… продашь мне?
– Не ведаю, барин, – покачал головой Савелий, а внутри застонало всё, будто зверь заскулил, душу карябать начал. – Не готово ещё, и когда закончу, бог весть… Да и получится ли то, что задумано…
– Получится или нет… да это уже шедевр! Ну Савелий Лукич! Это ж какую красоту в своей каморке прячешь! Куплю. За любую цену куплю, какую назначишь.
Ничего не ответил Савелий барину. Не для продажи то зеркало предназначалось, и не узоры по раме шли, знаки обережные, способные
