принесло бы ей только чувство радости. В такие минуты мы даем обеты, принимаем героические решения, в нас зарождаются возвышенные желания, мы ощущаем страх перед миром и ясно сознаем наше собственное ничтожество… Какая власть может сравниться с властью души, которая с высочайшей вершины, на какую вознес ее Господь, взирает на все лежащие у ее ног мирские блага и не чувствует себя плененной ни одним из них. Как стыдится она своих прежних привязанностей! Как дивится своей прежней слепоте! Какое глубокое сострадание она чувствует к тому, кого она видит еще находящимся во мраке! Она скорбит, что была чувствительна к славе и почестям, и о том заблуждении, которое заставляло ее считать славой и почестями все то, чему мир давал это название. Теперь она видит в земной славе только одну беспредельную ложь, жертвой которой является весь мир. Она постигает, озаренная горним светом, что в истинной славе нет ничего лживого, и что для постоянной верности этой славе необходимо оказывать почтение всему, заслуживающему почтения, и считать ничтожным, или даже менее чем ничтожным, все преходящее и все неугодное Богу…" [цит. по 4]. Трудно представить, что столь возвышенные и богоугодные состояния души св. Терезы были результатом только "бесконечного любовного флирта".
Аналогичным путем шла и другая "невеста Христова" – Анжела из Фолиньо (1248-1309). В "Книге Анжелы да Фолиньо", написанной ее духовником братом Арнальдо, изложен ее духовный опыт, который явно свидетельствует о том, что это был путь Бхакти. Православную оценку ее "откровениям" дал видный религиозный мыслитель ХХ в. А.Ф.Лосев: "Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Святой Дух является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: "Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе место в любовном томлении. А возлюбленный все является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем" [19].
Естественно, что православные писатели, тот же Лосев, категорически отрицали какую бы то ни было святость католических духовидиц: "Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: "Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена", эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела…".
Давая общую характеристику католического мистицизма, А.Ф.Лосев в [19] пишет: "Это конечно, не молитва и не общение с Богом. Это – очень сильные галлюцинации на почве истерии, т.е. прелесть. И всех этих истериков, которым является Богородица и кормит их своими сосцами; всех этих истеричек, у которых при явлении Христа сладостный огонь проходит по всему телу и, между прочим, сокращается маточная мускулатура; весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости и сатанизма – можно, конечно, только анафематствовать,
