не понял Петша, как будто вдруг лишился возможности соображать из-за давления этих злобных взглядов. От его былого настроения, воодушевленного теплым вечером и красотой зимы, ничегошеньки не осталось.
– По национальности.
– Мама русская… – неуверенно сказал Петша, понимая, что если начнет злиться и отмахиваться от навязчивых вопросов, то эти ребята заговорят по-другому – на языке насилия, склонность к которому читалась в их глазах. – Отец цыган.
– Пиздец. – Всплеснул руками раздосадованный низкорослый парень, выразив всеобщее недовольство. – Я, бля, херею с русских баб… Че их тянет на всяких нерусей?
– А, я кажись, – хитро прищурился амбал, – твою мамку видел на вокзале вчера. Она еще ходила и предлагала погадать.
– Какие-то стереотипы, – вздохнул Петша, которого этот разговор, ничего в себе не несший, изрядно выматывал. – Моя мама на обычной человеческой работе работает. И папа, кстати, тоже.
Он, почувствовавший если не успокоение, то хотя бы явное умственное превосходство над этими ребятами, даже развернулся, чтобы уйти прочь и оставить их с вагонов невысказанных вопросов, но тут снова заговорил тот, что был ниже всех. Наверное, подумал Петша, смерив его нарочито надменным взором, этот парнишка специально ведет себя так, чтобы компенсировать низкий рост.
– А че сережка в ухе? Ты еще и пидор, бля?
– А, – только и протянул Петша, коснувшись замерзшими пальцами небольшого кольца в левом ухе. – Это значит, что я один ребенок в семье. Ну, я пойду?
– Пойдешь, конечно, – оскалился амбал. – Телефон гони.
– Не, пацаны, – Петша покачал головой, то ли осмелевший внезапно, то ли подурневший от ужаса. Внутри него всё дрожало от страха, но внешне он выглядел так спокойно, что поведением своим ставил парней в тупик. – Телефон не дам. Можете побить, но телефон не дам.
Они дружно заржали над Петшей, который в своей этой отчаянной смелости выглядел очень глупо и при этом внушительно. Но, несмотря на смех, все трое почувствовали к нему уважение – не каждый станет так самонадеянно защищать вещь, когда грозит сотрясение.
– Может хоть сотка есть? – разочарованный неинтересным исходом, спросил амбал. – Пивасик бы купить.
– Сорян, на мели.
Петша, не привыкший общаться с такими страшными людьми, ловил налету – он быстро сообразил, что говорить нужно уверенно, четко, непоколебимо. Что нужно давить так, будто ты – самый огромный в этом мире, самый сильный и опасный, даже если это далеко от правды. Но он не исключал такой вероятности, что просто гопники ему попались мирные, робкие, а с другими такой номер не пройдет. Однако троица правда стушевалась, потому что привыкла к слезам, дрожащим писклявым голосам, вывернутым карманам, а тут – отпор, пусть и словесный.
Петша понимал, что если они кинутся на него, то шансов не будет совсем и придется бежать сломя голову, но пока они наивно выслушивали его панибратские разговорчики – он руководил
