заведение.
Принимая во внимание указания комиссии ген. Ванновского о переполнении некоторых университетов, для первого курса всех университетов и факультетов были установлены комплекты, сверх которых студенты не могли приниматься. Комплекты эти были исчислены в соответствии со средней цифрой общего числа поступлений; увеличивалось число вакансий в провинциальных университетах за счет столичных.
Наконец, министр народного просвещении отрешил от преподавания в С.-Петербургском университете несколько профессоров, оказавших, по его мнению, попустительство студенческим волнениям. Во всех этих мерах отразилось глубокое разочарование, вызванное у государя отношением студенчества и общества к его великодушному жесту, назначению комиссии ген. Ванновского.
Считая, что обсуждение этого вопроса в печати только разжигает страсти, правительство строго следило за периодической печатью, и только консервативные органы имели возможность более открыто высказать свое мнение. Это вызвало со стороны кн. С. Н. Трубецкого своеобразный отклик в философском журнале. Князь приводил цитату из книги пророка Исаии о запустении в земле Эдемской[38] и заключал: «Завывание шакалов и цырканье коршунов, крики филинов и диких кошек, карканье ворон и змеиное шипение – вот что сплошь да рядом заменяет разумное человеческое слово. Мнение этих зверей по вопросам внутренней политики достаточно известно… Они говорят о тишине и порядке, как будто та распущенная звериная вольница, в которой шакалы и дикие кошки перестают бояться человека и бросаются на случайных прохожих, есть порядок, и как будто тишина пустыни, населенной зверьми, есть спокойствие благоустроенного общества».
На эту статью в «С.-Петербургских Ведомостях», игравших в ту пору трудную роль «центра», отозвался поэт-философ кн. Д. Н. Цертелев. «Печать, – писал он, – давно перестала быть орудием просвещения и превратилась в способ наживы и неразборчивой борьбы политических партий… Много ли слышится во французской печати человеческих голосов среди концерта шакалов и диких кошек? Полная свобода печати была бы гарантией против цензурного произвола, но искать в ней возможности слышать человеческие голоса вместо звериной какофонии – все равно что из страха дождя бросаться в реку. Никакой Демосфен не в силах перекричать ни дикой кошки, ни домашнего осла, когда они находят публику, желающую их слушать».
Слова кн. С. Н. Трубецкого о «шакалах и диких кошках» с одобрительными примечаниями обошли всю русскую печать.
В этой быстро изменившейся обстановке суждено было выпасть решению по важному вопросу русской внутренней политики об отношении власти к земскому самоуправлению. Проект введения земства в Западном крае и других четырех губерниях, выдвинутый министерством внутренних дел, был взят «под усиленный обстрел» в высших правительственных кругах.
Было естественно, что отрицательный отзыв о проекте дал
Книга пророка Исаии, XXXIV, 11–15.
