фон Лоссова, и провозгласили себя «баварским и германским правительством». Назывались имена – как известные Петру Николаевичу, такие как Штрейхер и генерал Людендорф, так и неизвестные в Дании, но явно известные в Мюнхене, – Адольф Гитлер и Герман Геринг. Цитировались слова этого Гитлера, который якобы выстрелил из револьвера в потолок и закричал, что началась национальная революция и что никому не разрешается уходить из пивной.
Петр Николаевич снова хмыкнул: он знал эту пивную – огромный, вмещавший больше тысячи человек подвал, откуда ни один здравомыслящий баварец, коли уж пришел, раньше полуночи и так не уйдет – независимо от стрельбы в потолок. А корреспондент явно был на месте, пил пиво вместе со всеми и в очевидцы попал случайно – просто повезло.
Отложив газету, Петр Николаевич спустился вниз, спросил у фрау Мюллер чашку кофе и сел за столик слева от стойки, у окна. В контору он собирался зайти после обеда, часа в три, а теперь было полдвенадцатого, и Петр Николаевич намеревался провести оставшиеся часы неторопливо, погулять по городу, может быть, если будет настроение, зайти в знаменитый Английский сад либо в Пинакотеку, переночевать и наутро отправиться дальше, в Констанц, к отцу.
Неожиданно с улицы донесся звук выстрела. Моментально вспомнился Петроград – даже как будто все кругом вдруг потемнело и стало холоднее. Потом еще один, потом сразу вроде как залп…
– Was ist… – поднял он изумленные глаза на фрау Мюллер, что-то вытиравшую за стойкой, и наткнулся на такой же изумленный взгляд. – Frau Müller?
– Не знаю, герр Рихтер, – ответила фрау. – Вчера говорили, что эти, которых флаг еще такой забавный, ломаный крест, собирались сегодня маршировать. Но неужели они стали бы стрелять?!
Петр Николаевич вышел на крыльцо. В дальнем конце улицы видны были фигурки бегущих людей, пробежал человек с флагом, потом показались конные полицейские, затем все стихло. Выстрелов больше не было.
– Ah, die unermüdliche Bayern… Sie sind ewig unzufrieden[2]… – запричитала фрау Мюллер, когда он вернулся: сама она была из Тюрингии и критиковала баварские порядки по любому поводу.
– Не переживайте, фрау Мюллер, – ответил Петр Николаевич, – все это не слишком серьезно. Ну, пошумели…
– Ты представляешь, – говорил через два дня Петр Николаевич отцу, сидя напротив него в кресле в гостиной его констанцского дома, – у этих национал-социалистов, как они себя называют, оказывается, есть боевые отряды типа итальянских фашистских, и даже вооруженные. В Мюнхене, когда я там был, они устроили настоящую стрельбу.
– Да, я читал про них. И про это их шествие читал, – вздохнул отец. – В газетах писали. Стреляли, правда, в основном не они, а в них. Говорят, что это серьезная сила.
Оказалось, что адмирал давно уже следит за этими неугомонными баварцами, даже стал выписывать мюнхенскую газету и выискивать про них новости. Он рассказал
Ах, неугомонная Бавария… Вы вечно недовольны
