имелось своё мнение насчёт пыток Пустынника. Тот ведь явно человек умный, иначе так долго бы не проработал на своём поприще, одиночка, а значит, выгораживать ему некого, он хорошо понимал, что его ждёт в пыточной, потому и молчать не стал бы.
Наверное, могли обойтись и обычным допросом, без так называемого пристрастия. Вот только в Гертале привыкли больше доверять тому, что человек расскажет, будучи мотивирован болью и страданиями, вспомнит даже то, о чём в обычных обстоятельствах забыл. В своей правоте относительно этой стороны жизни Немченко уверен не был, и лезть со своим уставом в чужой монастырь не торопился.
– Подожди, моя прекрасная ола. – Андрей подошёл к столу, переступил через лавку и сел между женой и выступавшей в роли писца мажордомом Сариной. – Дай хотя бы глазами пробежаться по тому, что наш друг уже поведал. И это, переместите его с верстака на дыбу. Как вы вообще могли его о чём-то спрашивать, не видя лица?
– А зачем нам на его морду любоваться? – удивилась Джиса.
– Ну как. Видно же по мимике, врёт человек или нет.
Супруга недолго обдумывала его слова и тихо рассмеялась. Присутствовавшие не рискнули поддержать её в открытой насмешке над очевидной глупостью, сказанной господином, и промелькнувшие у них улыбки мгновенно спрятали.
– Можешь не сомневаться, Анд. Читай, там всё правда. – Ола Рей пересела лицом к столу и заглянула в разложенные перед мужем свитки, словно хотела убедиться, что Сарина ничего не перепутала.
Почерк матери Мии, в отличие от врачебного у её госпожи, читался легко. Каллиграфии в этом мире не имелось, иначе буквы, выведенные Сариной, можно было бы считать каллиграфическими – чёткие и понятные. Хоть снимай её с должности управляющей замком и назначай начальником секретариата.
В признаниях Пустынника Андрея впечатлило не количество убитых людей по заказу – пятьдесят два, а вдвое большее число тех, от кого наёмный киллер избавился при подготовке покушений и после них. Сволочь реально никого живыми не оставлял, даже тех, кто работал на него не за деньги, а из чувства признательности или считая убийцу своим другом. Втираться в доверие подонок умел неплохо – десятки обманутых его словесными кружевами мужчин, женщин и детей могли бы это подтвердить, останься они живыми.
– Девчонку-то одиннадцати лет зачем утопил? Она тебя видела всего один раз, и то в полутемноте. – Прочитав четвёртый по счёту листок, Немченко не мог сдержать гримасу презрения. – Малышка совсем, и привязалась к тебе, как к отцу родному. Единственному, кто её, бедняжку, не бил, зато подкармливал.
Пустынника уже сняли с верстака и, вывернув ему руки сзади, подтянули кверху, но суставы пока не выворачивали. Ол Рей показал себе пальцем на губы, и палач развязал ремень, стягивавший пленнику рот.
– Она… – он издал длинный протяжный стон. – Она болтала как сорока, ох, больно, больно, и…
– Чего и?
Жизнерадостный обормот, подвизавшийся помощником ката, не дожидаясь указаний начальника или
