живьем моих кумиров, вот мечта – на расстоянии вытянутой руки! Я не могу упустить этот момент.
Билетов, разумеется, достать было невозможно. Это сейчас ты заходишь в интернет и покупаешь куда хочешь, за любые деньги. А тогда… тогда в кассах их купить было нельзя вообще, распределяли по организациям. А уж с учетом популярности исполнителей… Это было совершенно нереально.
Но меня не остановить. Я понимаю, что это тот самый шанс, упустить который я совершенно не могу.
Помню, что есть такое понятие «лишний билетик». Вот на него и делаю ставку. Прихожу за поддержкой к бабушке: «Ба, помнишь, мы с тобой с самой Олимпиады собираем пятидесятикопеечные монеты в банку из-под пива «Золотое кольцо»? Так вот сейчас тот самый момент, когда эти полтинники мне нужны. Я готова заплатить любые деньги за билет, так что банку я забираю!» Сраженная моим напором, бабушка не сопротивляется.
Когда я вышла из метро, моя решимость претерпела суровое испытание: вдоль дороги стояли толпы людей, выпрашивающих лишний билетик. Сотни людей, а может, даже тысячи… Воображение сразу начало вычислять вероятность… но… но желание было настолько велико, что логика была задвинута в дальний угол сознания. Я упрямо направилась ко входу. И вот я стою в большой толпе, мерзну в слишком легкой для такой погоды курточке. Погода мерзкая, мокрый снег, но я, как заведенная, повторяю посиневшими губами: «У вас есть лишний билетик? Есть лишний билетик?»
Мимо проходят счастливые обладатели билетов, а я стою даже не у центрального подъезда. До концерта остается пятнадцать минут. Ну а потом я, наверное, разревусь или буду умолять бабушек-билетерш… Но пока еще продолжаю спрашивать: «Лишний билетик есть?»
Вдруг за спиной голос: «Вам билет нужен?» С надеждой оборачиваюсь, вижу мужчину, произнесшего это: крупную фигуру в куртке-«аляске», капюшон скрывает лицо… «Пойдемте со мной, девушка, только очень-очень быстро!» – бросает он, не останавливаясь. И я, конечно, бегу за ним, громыхая банкой с полтинниками. Мы именно бежим, проносимся мимо бабушек-билетерш, которые ни о чем не спрашивают ни его, ни меня. Мы поднимаемся на ярус под самой крышей, полтинники отбивают в моей сумке безумный ритм, я все пытаюсь понять, сколько же ему их отсыпать… но вот он сажает меня, запыхавшуюся, на простую скамейку на последнем ряду седьмого этажа – и уходит… вот прямо даже исчезает! Не потребовав денег, не пытаясь познакомиться. Просто так! Я предполагаю, что он тут работает – звукооператором или осветителем.
Итак – счастье есть! Я на концерте – это плюс. Ничего не видно, потому что я сижу очень высоко – и это минус. Но тут этот самый верхний ярус наполняется ротой солдат, которых привезли на мероприятие. Солдатики мне очень рады – девичье лицо среди них?! Я рассказываю им свою невероятную историю, они вдохновляются. И вот уже один солдатик говорит мне: «Ничего не видно, да? Хочешь рассмотреть получше?» – и протягивает настоящий полевой бинокль. И вот оно! Сцена становится видна как на ладони, я вижу родинки на лице Макаревича и каждый волосок в бороде Кутикова. Слезы счастья льются по щекам фанатки-подростка.
Вот
