нига не первая в биографии Николая Бойкова – поэта, писателя, капитана дальнего плавания. За плечами автора богатая событиями жизнь. Он работал на судах отечественных и зарубежных компаний, в разных регионах (включая Арктику и Антарктику), на разных типах судов (танкерах, сухогрузах, научно-исследовательских). Участвовал во многих международных экспедициях, в том числе, опускался в подводных аппаратах на склоны подводных вулканов и дно Дунайского каньона. Работал в смешанных экипажах: с китайцами, греками, арабами и японцами, бразильцами и индусами, сомалийскими коммунистами, сенегальскими рыбаками. Попадал под обстрелы, морские и пиратские разбои. Сидел под дулами автоматов. Жил, смеялся, иногда договаривался. Но всегда возвращался домой – по «зеленому коридору и красному», с деньгами и без, с документами и без, обходя посты и кордоны Родины. Уходил на 4—6—8—12 месяцев. Встречал своих в разных углах мира, в отелях и на улицах, на причалах и в клетках. Возвращался с друзьями или один, с удачами или с потерями. Но возвращался. Всегда.
Всё это есть в его книгах.
Автору свойственна острота в постановке животрепещущих вопросов жизни. Его рассказы о тех, кто остался «за бортом отечественного флота», кто пытается сохранить в душе «традиции, школу, память» и выжить, буквально сберегая в себе улыбки и запахи родных берегов.
Прозу Н. Бойкова отличает неординарность героев и событий, выразительная языковая гамма, образность. Сюжеты и ситуации – современны, а слова и поступки героев – просты и человечны.
Автор любит песню и цитирует её устами своих героев, песня объединяет их.
За последнее время Н. Бойков написал не только эти произведения, но и пять пьес. Некоторые из них созданы по мотивам собственных рассказов. Это не просто попытка играть формой, искать более выразительное художественное воплощение – это «болезнь» материалом, желание найти своего читателя, который совпадет с автором и воспримет его мысли, его взгляды на отношения людей, события – как свои собственные.
В книгу «Берега и волны» включены произведения, написанные в 2015 году: пять рассказов, две киноповести – интересный опыт экспериментальной прозы.
Название сборника «Берега и волны» объединяет события и героев не географией места, а способностью выстроить мост: меж берегами, людьми и событиями. Мост – в пространстве и времени. Мост в мире людей.
Приятных минут вам, читатель!
Хоспис, ласковые дни
Рассказ
В комнате было темно. За окном капала роса на подоконник. Медленно. Чуть позванивал о стекло одинокий лист. Боб не спал уже третью ночь.
Он стал чувствовать вес своего тела, как перекормленная птица: ему было тяжело. Хотелось повернуться на другой бок, но не хотелось шевелиться. Хотелось вытянуть руку, но не было сил. Такое уже было однажды, когда он втянул себя в трубу торпедного аппарата и ждал выстрела. Окровавленный Эдька должен был нажать «пуск», чтобы выбросить Боба из раздавленной взрывом подводной лодки, а самому остаться в ней навсегда. Выстрел толкнул замёрзшее тело в холодную бездну Балтийского моря, бесконечного и безнадежного для одинокого пловца. Глубина выплюнула его на поверхность, как чужеродную массу. Надо было шевелиться и плыть, шевелиться и плыть. Было темно. Потом начался день. Потом пошёл дождь, он почувствовал его, потому что хотел пить. Потом он почувствовал песок – руками, лицом, телом. Он полз по песку как червь, боясь, что море и волны догонят его. Тело стало тяжелым – море ещё висело на нём тяжестью мокрой одежды и тянуло назад, в разбитое чрево торпедного отсека.
Он стал чувствовать вес своего тела и преодолевать его. Песок был холодным и острым. Берег поднимался вверх. Вода наполняла рыхлый след ползущего червя, упрямого и живого.
Прошло сорок лет. В наследство от морской службы у него неизлечимое заболевание с перспективой похоронного марша. А кто бывает излечим от смертельного укуса жизни? «Чем здоровее и длиннее жизнь, тем серьёзнее будут архангелы, которые придут за тобой!» – пошутил бы, наверное, Эдька, с улыбкой со дна моря. Тогда, на прощанье, поддерживая остатки безвольно раздавленной руки, он даже улыбнулся и просто сказал, что сейчас ему лень подниматься и лезть в аппарат:
– Жить надо там, где ты есть, дружище! – и добавил, – пусть эти слуги ада меня здесь поищут…
Возраст и названия болезней вытолкнули Боба на берег, как пробку из бутылки шампанского – с правом ношения морской формы и с почётом в благодарственной рамочке. «Благодарность морского ведомства – это ещё не эпитафия на могиле», – пробовал он смеяться. Ходить ему было трудно, но его исправно возили по новым местам: больницы, курорты, комнаты, в которых не было фотографий его семьи и жизни. А были ли они?
Теперь это был хоспис со странным названием «Ласковые дни».
Доктор, русский еврей
