то здесь.
– Можешь прочесть это старье? – скривилась Мелисса.
– А тут и без слов понятно, что это сказ о героях! Дедок Елену-то как назвал? Сивушка! Будто дочь родную. Вот, похоже, и она!
Амадей указал на петроглиф с краю от текста, символически изображающий двоих. Не бог весть какое художество, но сюжет угадывался легко: спереди стояла дева, в левой руке она держала книгу, а в правой – сноп колосьев; за нею рослый мужчина в длинном платье указывал направление.
Герои почтительно приблизились к памятнику. Рэй сложил ладони перед собой и с улыбкой склонил голову. Остальные взяли пример.
– Приятно видеть, что наши предшественники добились подобного почета, – сказал Амадей. – Внушает надежду на благоприятный исход, правда?
– Ну, – задумался Рэй, – если верить имеющимся сведениям, Елена и Александр, стоящие перед нами, это сильнейшие герои первого поколения. Вдобавок, в отличие от нас, неучей, они оба подлинные чародеи.
Тихая и спокойная Крапива не на шутку влюбляла в себя. Отдалившись немного от центральной площади с ратушей и стражным домом, герои свернули на неприметную улочку. Тут отметилась двухэтажная бревенчатая изба. Крепкий, приземистый дом стоял за свежим забором, а на ограде раскинулись две огромные ивы, отпускающие ветви до самой земли.
Подле ведущей к дому тропинки стояла вбитая в землю дощечка: «НА ПРОДАЖУ двадцать пять рублей ермолай младший».
Группа сама собой остановилась, вглядываясь в светлые окна, сделанные из настоящего стекла: слегка замутненного, местами искривляющего свет, но всё же несравнимо более чистого, чем слюдяные, кварцевые или желчные окна, какие стояли на бедняцких хатах в Северо-Восточном. Крепкий каменный ряж, толстые лиственничные стены, конек с резной фигурой в форме девы на торце.
– Какой уютный. Знаешь, а в таком и на две семьи сообразить можно. Вон даже для прислуги небольшой флигель сделан.
– И правда, красивый дом, – кивнул Рэй. – Но и цена немала.
– Думаю, за Литанию Алексены получите не меньше трех-четырех мер серебра, – отстраненно произнесла Сольвейг. – Если, конечно, покупатель сыщется.
– Так много? То-то Тихомир до геройского наследия охоч.
Рэй прикинул стоимость имеющегося, кроме Литании, добра. Прах жердяя, что так и хранился в белом узелке. Сушеные глаза, печень и железа́ василиска ценность имели сомнительную; зато переливчатые, упругие перья смотрелись подороже. Наравне с ними, пожалуй, пойдут чешуйки речной мавки. Полубездонный рюкзак за плечами, гребешок богинок, отрывок из дневника Елены да копия страниц дневника Эльмиры.
– Гой еси, судари! Может, внутри поглядите? – раздался веселый голос за спинами. Невысокий молодей с золотым чубом из-под тонкой шапки указал на дом, предложив потенциальным покупателям экскурсию. – Я и с Ермолаем хозяином познакомлю. О-очень достойный муж. Ему дом с задни́цей достался – отец построил. Сам он, почитай, в Порт Правый переехал, а дом,
