просто сидел на подоконнике с блокнотом в руке и глядел в окно. Однажды произошло нечто странное. За окном прошла рябь, очертания зданий и деревьев поплыли, покрывшись мутной пеленой, и вид полностью переменился. Дэнни подпрыгнул и прислонился ладонями к оконному стеклу, завороженно разглядывая то, что предстало его глазам.
Вместо улицы 1909 года он увидел какую-то другую улицу, словно сошедшую со старых фотографий. По дорогам стали проползать конные экипажи, привычные автомобили исчезли, а вместо них появились выдыхающие пар машины, больше похожие на кареты без лошадей. Да и одежда людей изменилась, в особенности у женщин: лаконичные образы заменили многослойные платья со множеством воланов и складок. У мамы тоже были такие, только лежали в дальних коробках, и про них она обычно говорила, что больше никогда не наденет это старьё.
Дэнни так долго рассматривал новый невероятный вид, что даже не заметил, как в комнату вошла мама.
– Что ты там увидел? – поинтересовалась она.
Дэнни вздрогнул, повернулся к маме, а потом снова взглянул в окно. Зрелище, которое его так поразило, уже исчезло. Дэнни понял, что мама ничего не видела, а потому не стал ей ничего рассказывать.
Вот так и случилось его первое видение, но тогда Дэнни решил, что это волшебство.
После он видел подобное неоднократно. Раз – и какая-нибудь улица, площадь или комната полностью поменяются и превратятся в декорации для исторического спектакля. Видения не пугали, не угрожали жизни и в какой-то степени были даже интересными, поэтому Дэнни быстро свыкся со своей непохожестью на других людей и стал считать себя особенным.
А он и вправду таковым был – он мог видеть прошлое.
Он видел то, что некогда происходило на улицах городов. Видел людей, которых уже давно нет в живых; события, о которых сейчас пишут в учебниках и о которых рассказывают в школах.
Впервые Дэнни узнал, какой он видит год, когда случайно заглянул в газету одного прохожего. Когда он смекнул, что по таким мелочам можно узнать дату, то стал присматриваться к ним внимательнее. Видел он разные эпохи, но чаще всего перед его глазами представал 1889 год. Наверное, этот год был чем-то важен, но чем – Дэнни понять так и не смог. Помимо этого в видениях появлялись Средние века в Европе, Америка колониального периода и даже Великая война, которая закончилась не так давно. Впрочем, войну он видел собственными глазами, и приходила она к нему, скорее, в воспоминаниях или кошмарах, а не в видениях прошлого.
Однажды в Вашингтоне Дэнни увидел Авраама Линкольна. Шестнадцатый президент только приехал в театр Форда на спектакль «Наш американский кузен». Это был тот самый спектакль, во время которого Линкольна застрелил Джон Уилкс Бут. Дэнни, конечно, ужаснулся от того, что застал Линкольна за несколько минут до его трагичной кончины, но все же возгордился тем, что увидел вживую хоть какого-то президента. Уоррена Гардинга, который теперь занимал этот пост, Дэнни доводилось видеть только на черно-белых снимках в газетах.
Правда, в последнее время – а если точно, то в последние года два, – Дэнни видел прошлое очень редко. Чем старше он становился, тем короче были его видения и тем реже они приходили. Словно вместе с тем, как ускользала его юность, терялась и невероятная способность, которая делала его хоть чуточку, но отличным от других людей. Теперь он все больше и больше становился похожим на обычного, заурядного взрослого. И это Дэнни не могло не удручать.
Возможно, причиной таких перемен стала работа. Дэнни устроился в маленькую газетёнку «Нью-Йорк Ньюз», которая за почти сорок лет своего существования ничего толком добиться и не смогла. Он сидел в офисе с шести вечера до трёх утра и выезжал на ночные происшествия. Это отнимало слишком много сил. Каждый раз, когда Дэнни возвращался домой, падал лицом в подушку и засыпал крепким сном вплоть до того момента, пока ему не приходилось подыматься на работу снова. Он не успевал думать о настоящем, о каком прошлом могла идти речь.
Но все же он очень любил газеты. С ними он работал всегда – сначала в школе, потом в университете. С самого детства он подмечал разные окружающие мелочи и вёл блокноты с заметками, а став постарше, понял, что хотел бы связать свою жизнь с издательской работой. Он мечтал быть редактором газеты, но понимал, что им так просто не стать – на первых порах все равно придётся бегать в качестве репортера, пишущего для колонки с последней страницы.
Дэнни учился в Принстоне, но окончить его не смог. Америка вступила в войну, и ему, как воздух, захотелось пойти на фронт. Вызвался добровольцем, повоевал, едва выжил и решил, что к черту нужна эта проклятая война. После неё Дэнни впал в глубокую депрессию и несколько месяцев прожигал страховые выплаты за ранения.
Мама, конечно, была шокирована и долго корила Дэнни за его простреленную ногу, будто он сам пустил себе пулю в бедро. Но, когда он снова начал ходить и даже бегать, успокоилась и стала считать своего сына героем. Сам Дэнни себя таковым не считал. Ему просто
