принялась за яичницу. Высказывать детине «косая сажень в плечах» претензии о вредном холестерине ничуть не хотелось.
То ли изменилось что-то в самой, то ли здешние куры несли яйца, достойные брать награды на международных гастрономических выставках, но вкуснее глазуньи Кате в жизни своей кушать не приходилось.
Конечно не последнюю роль сыграл и аппетит молодого тела, спущенного с поводка здорового образа жизни имени Юлии Золотаревой. Если бы кто-нибудь заикнулся, что Катя в одну моську способна схомячить настолько обильный завтрак, она бы сморщила хорошенький носик и покрутила пальчиком у виска. К окончанию трапезы Катя вполне уже осознала, что жизнь ее поделилась на «до», и теперешнюю. Будучи девочкой разумной, практичной и целеустремленной, ей, как дважды два – четыре было ясно, что жить придется по новым правилам, понятиям и законам принявшего ее мира.
Вкусный, обильный завтрак придал сил и веру в прекрасное будущее. Деликатно рыгнув – Катя где-то вычитала, что это такое уважение повару в примитивных мирах, она привалилась спиной к стене, ласково смотря на Василия. Здоровенного, кряжистого, с пудовыми кулаками… Таких мальчиков она обводила на раз.
В свое время она прочла немало книг про попаданцев в прошлое, и внутренне она была готова совершить головокружительную карьеру.
– Спасибо, Вася! – лучезарно улыбнулась она.
– На здоровьице, – буркнул тот, рассматривая свою гостю.
– Какая то хлипкая, малокровная, – с сомнением рассуждал он, закончив осмотр. – Ни тела пышного, ни лица румяного....
– Чьих будешь? – спросил он потерявшуюся Катю.
– Что значит – «чьих»? – опешила та.
– Кому служила? – по лицу кузнеца перекатились желваки. – Городским? Аль сельским?
– Сама себе! – надменно бросила Катя, скрестив на груди руки. – Сроду никому не служила!
– Ну, теперича мне послужишь, – Василий степенно встал, упершись громадными кулаками в столешницу. Казалось, надави чуть сильнее, и та расколется надвое.
– С чагой то служить тебе? – Кате решила, что переменив манеру речи, она быстрее сдвинет с места этого чурбана.
– С тогой то, что моя ты отныне вся без остатка, – сильнее навис над нею кузнец.
– Ага, уже бегу, волосы назад, – начала злиться Катя. Да кто этот олух царя небесного?
– Выкупил я тебе у смертушки, Катя, виру великую за то отдал, а потому пока не расплатишься, служить мне будешь верой и правдой.
В голосе кузнеца не присутствовало ни бравады, ни угрозы, ни фальши. Он был всецело уверен в том, что Катерина его собственность на веки вечные. Катерина даже забыла фыркнуть от такой упертой наглости.
– Сегодня баню истопим, попаришься с настоями бабкиными, – игнорируя лазерные лучи, бившие из Катиных глаз, продолжал Василий, – ну а завтра, уходим на болота Гиблые, дело делать.
– Стоп! Сдаюсь! – для пущей убедительности Катя подняла обе
