От частого дыхания губы потрескались и пересохли. Дикая, почти нестерпимая, жажда не давала покоя.
«Не волнуйся. Ассириец сказал, что я не сдохну до суда. Значит, рано или поздно, он принесет мне воды. Или он уверен, что я смогу обойтись и без нее?…».
Голод почти не ощущался, полностью уступив место желанию испить, что угодно. Я бросил взгляд на пропитанный кровью кусок набедренной повязки.
«Нет. Пока еще не настолько. Лучше о чем-нибудь подумать. Так я смогу отвлечься от мыслей о жажде».
Я лег на бок спиной к выходу, подложив руки под голову.
У меня до сих пор не было времени на то, чтобы поразмышлять над словами Сему, которые он сказал мне тогда, в трактире.
«Когда это было? Вчера? Или уже позавчера? А, ладно. Какая теперь разница?».
Если все, что он говорил – правда, то неужели я был настолько слеп? Неужели я и вправду так эгоистичен, что думаю лишь о себе?
«Да брось. Каждый человек печется лишь о собственной шкуре. Нет. Не верю. Не хочу верить. Иначе мы бы давно превратились в дикарей. Брали что хотели. Делали что хотели. В конце концов, есть закон…».
ЗАКОН.
Я даже привстал на минуту, когда мысль вышла на этот путь. Вот почему я так спокойно отнесся к словам Сему – те пекари выступили против царя, а, значит, против закона. И я жил, не нарушая закон. Честно и справедливо.
«А справедлив ли этот закон? Что? Конечно, справедлив! Ведь если сомневаться в справедливости законов самого Хаммурапи, то в чем еще можно быть тогда уверенным? Неужели? Значит, то, что ты лежишь здесь с перебитым носом это по справедливости? Я не знаю…».
Я вновь сел, облокотившись о стену.
Сему говорил, что хижина обвалилась ночью. Но тогда почему командир стражи спрашивал меня про утро? Почему он не ответил? Хотел запутать? И откуда Сему известно, что хибара развалилась именно ночью?
«НОЧЬЮ балка, державшая крышу, сорвалась и пробила корзинщику голову! Ты построил для него эту хижину, а на следующую ночь она развалилась и убила его».
Так он мне сказал в то злосчастное утро. При этом на вопрос, откуда он знает о случившемся, Сему поведал, как шел на рынок, дабы узнать цену за продажу своей жены Анум в рабство. И шел он утром!
«Он мог услышать это от тех стражников? Сомневаюсь. Стража наверняка появилась уже позже. Да и толпа собралась утром. Почему я так решил? Да потому, что если бы она собралась ночью, то не стояла там до самого утра. А грохот падающей крыши точно переполошил бы соседей. Выходит, корзинщик действительно погиб утром, и Сему чего-то не договаривает? Или он просто, как всегда, переволновался и все перепутал? Дважды перепутал? Нет, дважды человек попутать не может. А что, если балка и вправду сорвалась ночью, а соседи просто не услышали – были пьяны или мертвецки устали? Нет, в это очень слабо верится. Прямо все соседи разом напились и устали? И тот кузнец… Урхамму. Я отчетливо видел, с какой ненавистью он смотрел на Сему. Да и после моего задержания он
