Пожалуй, эта история – самое первое, что я запомнила в своей жизни.
Мне было года четыре. И обычно дети редко помнят что-то из столь раннего возраста. Но тут был особый случай.
Летом я очень любила гулять на улице. Во дворе стояли большие качели, горки, лазалки и песочница, в которой постоянно копошились малыши. Строить замки и лепить фигурки из песка – было моим самым любимым занятием.
Особенно я любила делать это с кем-то, а потом продавать куличи в вымышленном магазине на лавочке. И получать за них деньги из листьев.
В этот раз в песочнице нас было четверо. Аня, Антон и Маша стряпали куличики с помощью маленьких фигурных контейнеров и игрушечной лопатки. Я тоже разложила свои формочки в виде рыбки, ежа и слоника. А в ведре принесла немного воды, чтобы песок склеивался лучше.
Мы складывали все получившиеся пирожки рядом друг с другом. Но в какой-то момент Антон стал отодвигать все фигурки в сторону, отделяя их от своих.
Я не поняла, почему он так сделал, и пододвинула наши фигурки обратно.
Он снова молча отодвинул их. Я – вернула на место.
Тогда Антон отделил мои фигурки и столкнул их с края песочницы вниз.
– Что ты делаешь? – закричала я. Но поступить также с его фигурками не могла себе позволить. – Мы же их хотели продавать, – сказала я, сдвинув брови и строго глядя на него.
Тогда Антон (а он был больше меня в два раза) одной рукой смахнул все остальные фигурки вниз. Они упали и рассыпались.
– Вот и продавайте, – довольно сказал он и отвернулся к своим пирожкам.
Девочки смотрели на нас, приоткрыв от удивления рты, и только мотали головой туда-сюда.
Мне стало обидно, что он сломал наши куличи. И еще больше – от того, как нагло и спокойно стал играть дальше. Поэтому я схватила свой маленький контейнер и, размахнувшись, ударила его по руке.
Антон заревел от испуга и кинул мне в глаза горсть песка. Я, почти не понимая, что происходит, схватила ведерко с водой и плеснула в него. Пара капель попала ему на футболку.
В этот момент к Антону подбежала его мама и взяла на руки с криком, какая я злая девочка. А ко мне подбежала моя мама, и сказала, что так делать нельзя.
– Извинись, – потребовала она, вытаскивая меня из песочницы.
– Но он первый начал, – пролепетала я, и тихо стыдливо извинилась.
Тем временем Антон корчил мне рожи и показывал слюну, которую хотел в меня плюнуть. И которая выливалась у него изо рта. А я моргала, пытаясь справиться с песком, попавшим в глаза.
Но мама Антона все равно кричала на меня. И тогда моя мама ей ответила, что она сама со мной поговорит, и кричать на меня не надо.
Маме Антона это так не понравилось, что она пообещала подать на меня и на мою маму в суд. И только потом удалилась, по-прежнему держа его на руках.
Я тоже стала проситься домой. Играть больше не хотелось.
Мама повела меня на качели и стала раскачивать до солнышка.
– Разозлилась, да? – как бы утешающим тоном спросила она.
Я кивнула.
– Я понимаю, – сказала мама, – ты хотела играть вместе со всеми, а он хотел играть один, по-своему. И вы не договорились.
– Мам, он сломал наши куличики! – возмутилась я.
– Знаю, знаю, – мама вздохнула, – я ведь не осуждаю тебя. Все пошло не так, как ты хотела, и ты разозлилась. Это естественно и нормально. Любой бы разозлился.
Качели раскачивались медленней, и я почти доставала одной ногой до земли.
– Я тоже иногда злюсь, – сказала мама. – Знаешь, как я сильно вчера разозлилась на папу, когда он переключил мой интересный фильм на свой неинтересный футбол? Очень сильно!
Я удивилась:
– Правда? Но вы же не ругались… – заметила я.
Мама улыбнулась мне:
– А я сказала ему, что очень злюсь. А он мне тогда рассказал, что его футбол идет в прямом эфире. И это значит, что нужно посмотреть прямо сейчас. А мой фильм он нашел мне в записи, на кассете. И мы его вместе потом досмотрели.
– И ты не расстроилась? – спросила я, глядя на нее.
– Немного… Но мы нашли компромисс.
Я открыла рот, услышав незнакомое слово. Мама снова улыбнулась мне:
– Компромисс –
