тем более, что оптимальная траектория полёта предполагала ожидание на орбите планеты Трило естественного подлёта её второго спутника с романтическим названием Надежда.
Непривычное явление – перед стартом в рубке управления собрался почти весь экипаж за исключением Монтаны, Павлова и Флеш. Три пустых кресла неуклюже зияли, словно пробоина в корпусе старинного эсминца, делая его заведомо слабым и уязвимым, и напоминая о трагических событиях, произошедших на Вере.
Все молчали, ни тебе привычных шуток, ни смеха. Хлёсткие указания командора и суета пилотов у панелей управления – вот и всё монотонное однообразие столь долгожданного и необходимого старта. Выведя «Звёздный странник» на заданный курс, штурман Сьюзи Блейк включила автопилот и убрала страховочные ремни антигравитационного кресла, давая всем понять, что можно расслабиться и наслаждаться полётом. Но обычного послестартового чувства радости и лёгкости экипажем не наблюдалось. Давно не было подобных стартов, в воздухе чувствовалось напряжённость и усталость людей. «Нет, нельзя допускать такой настрой в команде!» – рассуждал Сергеенко.
– Арни, что-то не слышно тебя! Как-то непривычно! – прервал молчанку командор, задавая тон беседе, – то щебечешь без умолку, а то нем, как рыба. Что тебя гложет, Арнольд?
– Задумался, командор. Просто задумался.
– Браво, солдат, рад слышать от тебя, что ты «задумался», а то всё приказания да распоряжения.
– Что, уже и помыслить нельзя рядовому Холтону?
– В том-то и дело, что думать можно и даже нужно, причём всегда и везде. Хвалю. Знаешь, есть одна русская пословица?
– Ну и какая же, Иван Петрович? – заинтриговался Арнольд.
– Семь раз отмерь, один раз отрежь!
– Слышал. Она означает, что необходимо семь раз подумать перед тем, как один раз сделать, – улыбался Холтон.
– Правильно, Холтон. Жаль, что твой друг Сержио Монтана не знает этого золотого правила. Не подумал, как следует, прежде чем бить физика по голове, теперь головная боль у всего экипажа.
Наступила неловкая пауза, в которую решительно ворвался полковник Филипп Грейс.
– Почему обязательно не подумал, – вставая с кресла, возражал он, – возможно, Монтана был не в себе, например, или в состоянии аффекта, или находился под влиянием гипнотического воздействия злобных споков…
Командор бросил такой уничижительный испепеляющий взгляд на полковника, что тот нехотя осёкся, и, пятясь назад, снова плюхнулся в кресло. Капитан успел просмотреть предоставленную ЭММОЙ видеозапись последнего разговора Монтаны и Грейса, и теперь вся картина развития дальнейших событий лежала перед ним, как на ладони.
– Сказал бы я Вам, полковник, под чьим влиянием находился Ваш подчинённый, – Сергеенко выдержал намеренно долгую паузу, глядя прямо в глаза Филиппу, заставляя его съёжиться
