никаких способностей, присущих чистокровным. Немного помолчав, он неожиданно шагнул ко мне, подойдя совсем вплотную, и обхватил моё лицо тёплыми ладонями, вынудив запрокинуть голову.
– Малышка, порой ты говоришь такую чушь, что мне становится смешно. Не надо постоянно пытаться сделать из меня злодея, выслеживающего бедную полукровную волчицу, как и не надо каждый раз искать в моих словах какой-то тайный смысл. Я говорю как есть, как я чувствую, ничего от тебя не скрывая.
– То, что ты хорошо подвешен на язык, мне и так понятно. И мне ещё не приходилось встречать оборотней, способных болтать без остановки абсолютно обо всём, – сухо ответила, оттолкнув его от себя.
Вот как раз эта его болтливость и напрягает меня. Он ведёт себя так, словно мы с ним давно знакомы, словно он знает меня и чувствует мои желания, но это не так.
– Знаешь, Вика, ты очень жестокая, – абсолютно серьёзно произнёс Матвей, смотря на меня без доли насмешки. – Я тебе чуть ли не в любви признаюсь, а ты…
– О нет, я не хочу это слышать!
– Ты не хочешь поверить, что я тебя люблю?
– Нет, не хочу. Да я тебя даже не знаю, как и ты меня!
– Как будто это так важно! Даже люди влюбляются с первого взгляда!
Матвей и не догадывается, как сильно меня злят его слова, хотя он явно был уверен, что сможет меня как-то задобрить и засмущать своими признаниями. Это видно и по его удивлённому взгляду, и по сжатым губам. Он явно не из тех парней, которые хотя бы раз в своей жизни слышали «нет» от девушки, поэтому мне кажется, что его выбор не мог остановиться на мне. И да, внешне он мне очень симпатичен, прямо мечта, а не оборотень, но я не чувствую к нему взаимной симпатии, скорее настороженность и лёгкую агрессию.
Да и что такое любовь? Что-то Матвей слишком просто разбрасывается такими словами.
Раньше, до того, как Влад стал ко мне цепляться, я была чуть ли не помешана на нём. Я старалась при любой удобной возможности оказаться с ним рядом, я постоянно думала о нём, мечтала и представляла нас вместе. А уж сколько у меня было его фотографий, тайно сделанных или сохранённых из его соцсетей, и посчитать трудно! Была ли это любовь?
Задумавшись над этим вопросом, я ушла в себя, игнорируя Матвея, что ему совсем не понравилось. Его глаза стали стремительно темнеть, будоража своим хищным блеском, а брови всё сильнее хмурились, из-за чего у него на лбу появилось несколько глубоких складок.
Так, ладно, надо как можно дальше увести Матвея от неприятной мне темы. А это получится сделать только если я снова затрону какую-то неприятную для него тему.
– А напомни мне, когда именно ты увидел меня в первый раз? И когда ты понял, что любишь меня?
– Зачем ты об этом спрашиваешь?
– Мне просто интересно. А тебе что, так трудно ответить?
– Допустим, за день до полнолуния, – без особого желания ответил Матвей, и я почувствовала его напряжение.
Не хочет об этом говорить? Но почему? Неужели и правда что-то скрывает?
– Ну
