тот лежит в гробу, чёрный-обугленный, как полено, а над ним склонились заплаканные соседи. И мама тоже плачет, и даже папа, а Зойка не плачет, потому что она дурочка. И он, Мирон, не плачет тоже, потому что он теперь убийца-поджигатель, а убийцы они не плачут, потому что у них совести нет…
Испуганный мальчик успел даже представить, как приехал за ним злой и мстительный сын сгоревшего Сухинина. Из Москвы, из Кремля, как будто бы он приехал и арестовал всех – папу, маму и его самого. А вот то, что он Зойку арестовал – это правильно! Это он молодец! И даже спасибо ему за это мысленно сказал Мирон. А потом представил, как он после страшных пыток признается в поджоге дома Сухинина.
И эта мысль стала для него последней каплей. После которой пацанчик спустился с чердака и стал подставлять к соседнему дому лестницу, чтобы прогнать голубя, а если тот уже улетел, то убедиться в том, что горящей соломинки на дедовой крыше точно нет.
На самом деле тяжёлая соломинка сразу же упала с лапки, только-только голубок вспорхнул ввысь, и на крышу соседа он сел уже «безоружный». Она мгновенно погасла, не причинив никому никакого вреда…
Но нахулиганивший мальчишка об этом не знал.
По крышам он лазил нечасто, вот это буквально второй раз в жизни. А первый был, когда они с отцом украшали дом гирляндами на прошлый Новый год. Но тогда он был с папой, и ему было не страшно, а сейчас не успел он как следует осмотреться и поискать клятую соломинку, как голова его закружилась, он покрылся холодным потом с головы до ног и стал тут же слазить в панике. Худой неуклюжий мальчонка мог упасть и на ровном месте у себя дома! А тут в таком стрессе, стоит ли удивляться тому, что приставная лестница поехала в сторону, и Мирон стал падать. Каким-то чудом ему удалось зацепиться за открытую форточку в доме деда. Остановив свободное падение, мальчик почувствовал эйфорию от того, что у него есть надежда спастись, и, ободренный чувством победы, нашёл в себе силы, чтобы открыть большую половину окна, и ввалился в комнату деда почти как омоновец, спиной
вперед, при условии, если бы в ОМОН брали двенадцатилетних дистрофиков…
Часть 1 Глава 3
***
Включился автодозвон, и вместо гудков Лида услышала музыку. Она не была уверена, но ей показалось, что эта мелодия – Ричарда Вагнера. Из-за скверной аранжировки и слабых динамиков смартфона скрипки потеряли свою мощь и мелодичность, и эта писклявая, как из дешёвой музыкальной шкатулки, музыка бесила и почти что доставляла боль.
Лида уже была готова бросить трубку, как вдруг эта музыка, казавшаяся ещё секунду назад невыносимой, начала ей нравиться. Даже очень! Даже слишком! Завороженная этими электронами звуками, лишь отдалённо напоминающими настоящую классическую музыку, девушка вдруг впала в состояние, близкое к эйфории.
Сидя на одинокой лавочке под дождём, Лида вдруг впала почти в гипнотическое состояние. В голове начали возникать неоправданно оптимистические и почти бредовые мысли: «Всё будет хорошо!
