во всей красе… Мать их дери… Такое не забудешь.
– У меня за плечами только армия и была. А, ну и права еще, само собой. Выбора особого не было. Можно было пойти в бандосы. Я, кстати, серьезно эту мысль рассматривал. Терять-то… – Поляков невольно вздохнул. – …Терять-то особо нечего было.
Катя отвела взгляд. Смаковать детали воспоминаний, от которых она бежала всю свою сознательную жизнь, Катя сейчас не могла.
– Но я подумал-подумал, и пошел в ментуру. Люди там как раз нужны были. А желающих работать не особо. Если помнишь, в девяностые не выстраивалась очередь из желающих носить погоны.
– Наверное.
– Сначала водилой устроился, по специальности. В городской полк ППС. Патрулировал Промышленный. А потом дела в ментуре пошли еще хуже, хотя, казалось бы, куда уж хуже-то. Народ валил на улицу со страшной силой. Я оставался. И однажды мне предложили подумать.
– Уголовка?
Поляков согласно кивнул.
– Она самая. В Промышленный.
– Ты согласился?
– Сама видишь.
– Майор?
– Капитан.
Катя чуть улыбнулась, и Поляков ее поддержал. Она поймала себя на мысли, что сам Поляков наверняка тоже чувствует себя неловко сейчас. Разве что у него получается это скрыть гораздо лучше. Опер все-таки.
– Как родители? – подал он голос. – Живые?
Катя покачала головой.
– Папа нет. Давно уже. Мама… болеет она. Давай не будем об этом, хорошо? Не самая веселая тема.
– Могу анекдот рассказать.
– Я подписана на рассылку, – соврала Катя зачем-то. – Все, что ты можешь рассказать, для меня будет бояном.
Поляков потянулся к карману куртки.
– Я выйду на минутку.
Сквозь стеклянную витрину кафе она видела, как Поляков спрятался под широким козырьком и закурил. Катя поколебалась, думая, идти ли ей следом. Но все же поднялась. Поляков чуть улыбнулся, увидев у нее в руках серебристый цилиндр электронной сигареты.
– И как?
– Заменяет.
– Куришь, значит.
Катя не понимала, зачем он говорил это все. Внезапно она разозлилась.
– Сергей, прошла целая жизнь. Я не та девчушка с испуганными глазами, которую ты помнишь. Я следачка городского отдела СК. И ты меня совсем не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.
Поляков промолчал. Выдыхая пропитанный никотином пар электронной сигареты, Катя покосилась на него. И снова увидела и буквально ощутила грусть и странную пустоту, которая, как черная дыра, заволакивала глаза Полякова.
Кате стало стыдно. Она сбежала 18 лет назад. Поляков остался. Он был вынужден пройти этот путь до конца. И, возможно, до сих пор проходил его.
– Сергей, – голос Кати предательски хрипнул, и она кашлянула, прочищая бронхи. – После того, как мы уехали… Все это продолжалось?
Поляков
