Веневцев в Долинке – это улица Садовая, дом 15, квартира 6. Именно в этом доме-бараке бывший белоказак работал над своим романом.
Вместе со Светланой Климентьевной Байновой мы поехали по указанному адресу. Я думал увидеть руины бывшего глинобитного барака, а передо мной предстал вполне приличный, хорошо побеленный дом. В его палисаднике до небес поднялся огромной высоты клён, тень которого укрывала крышу бывшего барака. Нынешний хозяин здания – водитель Борис Исупов – рассказал, что тут было шесть комнат, в одной из них и жил вольнонаемный казак Веневцев. Сейчас планировка комнат изменилась – из шести родители Исупова сделали три больших комнаты. Они говорили, что густокронный клён перед домом посадил сам Веневцев. Саженец он привез из опытного сада Карлага. И как же теперь вымахал клён, как сильно он стучит в окна в бурю и дожди!
Рядом с домом № 15 по Садовой находится еще одно небольшое историческое здание – это бывшая столовая Карлага, в которой одно время работала супруга Веневцева Мария Константиновна. Здесь они и познакомились, и обручились. Мария Константиновна намного пережила своего супруга-писателя. Судя по документам, рядовой казак-дутовец, советский бухгалтер и заключенный Карлага Иван Веневцев скончался в 1975 году. А Мария Константиновна Веневцева еще в марте 1991 года интересовалась реабилитацией и судимостью своего мужа, посылая запросы в МВД Казахской ССР. В то время она уже жила в совхозе «Карагандинский» в районе Нахаловки по улице Гагарина, 50. Ее рассказ и записала Марина Клышникова вместе с библиотекарем Татьяной Алексеевной Остапюк…
Мне удалось встретиться и с Татьяной Алексеевной. Ее отец работал в шестидесятые годы в стройуправлении № 3 треста «Карагандажилстрой», где трудился и Веневцев. Они дружили.
По словам отца Татьяны Остапюк, Иван Веневцев, конечно же, долгое время скрывал, что он воевал на стороне войск белого атамана Дутова, в ноябре 1917 – апреле 1918 годов принимал активное участие в мятеже антисоветского оренбургского зажиточного казачества. Когда на южном Урале большевики ликвидировали этот кровавый мятеж, Ивана осудили на два года тюрьмы. В 1921 году он вернулся в родную станицу и не узнал ее – сожженную и разоренную красными дотла. Боясь нового ареста, Иван подался в Оренбург, записался на курсы бухгалтеров, окончил их. А затем уехал в Среднюю Азию, желая таким образом выскользнуть из цепких лап чекистов, которые опять принялись «подчищать» белоказаков, освобожденных по амнистии как участников Гражданской войны. Немало казачьих семей в то время бежало в Туркестан, в Коканд. Туда же голодным этапом отправилась и вся семья Ивана Степановича: его первая жена, мать, две дочери и сын.
Как сообщил мне оренбургский писатель Валерий Кузнецов, первая жена Веневцева устроилась в Коканде рабочей на завод безалкогольных напитков. Жили впроголодь, но сын Сергей окончил механический техникум. Иван Степанович помогал семье, как мог, «оберегая» ее. И все-таки в сорок первом не уберегся сам.
