не денется.
Рота отправилась в столовую. Иван Непейдодна с улыбкой посмотрел на Василия и сел рядом с ним.
– Ну как она, жизнь, Вася? – поинтересовался друг.
– Жизнь прекрасна и удивительна!
– А чё глаз дёргается? – хмыкнул Иван.
– Так от удивления и дёргается…
После завтрака рота выстроилась на плацу для подъёма Государственного флага. Капитан Дмитрий Бенедиктович Хмыря, гордо подняв голову, отдавая честь развевающему на ветру флагу, свысока смотрел на своих подчинённых, бегая глазами вдоль строя и оценивая выправку и блеск обуви. Он был широк в плечах и от природы наделён могучей силой. Родом из украинского села Мудищево, находящегося где-то в жопе мира, отслужив срочную службу, остался в армии по контракту. Он легко жонглировал двухпудовыми гирями, и шутить с ним никто не решался, это было смертельно опасно, ну…, не то чтобы смертельно, но вредно для здоровья. После поднятия флага, он прошёлся вдоль строя, принюхался и мрачно заметил:
– Вы чё лыбитесь, как параши, а? Перегаром от вас несёт – страшно спичку зажечь, чтоб не взорваться к едрене фене. Ночью зашёл в казарму – половина коек пустых! Одна молодь спит, а «стариков» ни одного нет! Где вы были, я спрашиваю? Вы в армии, чтобы заниматься боевой подготовкой, а не в посёлок бегать девкам юбки задирать, да винище жрать. Ррраздолбаи! Вам ваши сто дней долгими покажутся! С сегодняшнего дня буду лично проверять все злачные места в посёлке. Если кого поймаю – пеняйте на себя.
– Вот чёрт, – ворчит Василий, – который день выспаться не дают!
– В дисбате выспитесь! – обещает капитан, вышагивая вдоль строя, – а ты, Кочет, вообще как заноза в моей заднице с первого дня службы!
– Кречет я, тарьщ капитан.
– Ты не Кречет, а Кочет, который не пропустил ни одного курятника! Я не удивлюсь, если во время дембеля твои девки с колясками будут осаждать проходную.
– Ну, Димитрий Беденик… Бенекит… Бекенид… Отец родной!
Пока Василий пытался выговорить отчество ротного, он стоял и, хмуря брови, всё сильнее и сильнее наливался гневом, лицо стало пурпурным, глазки сузились и налились кровью. Видно было, что он готов был схватить бойца и удавить собственными руками.
– Если бы я был твоим отцом, я бы уже сто раз повесился, утопился или выпил яду, накрайняк попросил бы трибунал приговорить меня к расстрелу за такого сына.
– Димитрий Беденик…, ну простите, за Христа ради-и-а…. А чё я такого сделал?!
– Бенедиктович я! И не приплетай сюда Господа! – окончательно взбесился капитан, – из-за тебя вся наша рота без покаяния прямым маршем отправится в штрафбат!
– Дык как… – развёл Василий руками на три метра в стороны, – и это всё из-за меня?
– А чего, для трибунала дело-то нехитрое…. И главное, всё по Уставу! За нарушение дисциплины.
– Ну, Димитрий Бекенид…, тарьщ капитан, разрешите доложить. В процессе патрулирования мною был обнаружен в кустах пьяный салага,
