этот полёт тоже стал последним. Это была очень грустная картина!
Спасатели бегло осмотрели обгоревший скафандр девушки, расплавили его до состояния маленькой лужицы металла и закопали то, что осталось. После это все члены группы, кроме одного, собрались под входной дверью своего корабля. Их начали по одному поднимать в корабль каким-то странным способом: ни троса, ни лестницы видно не было, человечек просто вдруг брал и взлетал на уровень двери. Из двери высовывалась рука и втягивала очередного товарища внутрь. Всё это спасатели проделали быстро, молча и деловито, по-прежнему делая вид, что нас нет. И только один из пришельцев соизволил заметить наше существование. Он сделал несколько шагов в нашу сторону и повелительно замахал рукой – подходите, мол. Подошли только мы с папой.
– Мы… плохо молвить ваш язык, – медленно и почти неузнаваемо начал говорить спасатель, – все, кто молвить хорошо и учить ваш молва с детства, есть погибнуть. Погибнуть есть очень удивление. Наши люди очень хороший броня. Ваш планета очень опасный. Мы изучать ваш планета, смотреть сверху – да, садиться – нет. Год после прилететь новые дети, они учить ваш молва и говорить хорошо, до этот срок мы только смотреть. Где ещё два одежда?
Папа стукнул в грудь кулаком и сказал:
– У меня.
– Хорошо. Вы её сожгли перед?
– Да. Людей сожгли и похоронили, забрали только металлическую одежду.
– Хорошо. Можешь оставить себе. Маленький, держи игрушку.
С этими словами спасатель протянул мне маленькую – меньше ладони – собачку. Папа перехватил игрушку ещё до того, как я успел её коснуться, осмотрел и только после этого отдал мне. Получилось не очень вежливо, но спасатель, кажется, не обиделся. Впрочем, об этом тяжело было судить, его лицо едва виднелось за толстым мутным стеклом доспехов.
Мне бы такие доспехи! Ни один ящер такие, наверное, не прокусит. Впрочем, ящеры – такие злые и хитрые бестии, что если они не смогут его прокусить, то тогда просто растопчут, из вредности. Нет, не нужны мне доспехи – только лишняя тяжесть, лучше уж бегать быстрее.
Я взял собачку в руки. Маленькая игрушка, на четырёх лапках, из материала, похожего на кость. Неожиданно спасатель наклонился, протянул руку к собачке и сказал так тихо, чтобы услышать мог только я:
– Иногда я смотреть её глаза и говорить её голос с тобой. Никому не говорить.
Рука у папы дёрнулась к ножу, но спасатель уже распрямился, а затем повернулся и ушел. Через несколько шагов он бросил, едва повернув голову:
– У вас опасный мир. Желаю успешный выживания и хороший охота.
Папочка удивился, услышав знакомое приветствие, но по привычке ответил: «Хорошей охоты». Так у нас всегда говорят, когда хотят вежливо проститься.
Я положил игрушку в карман на поясе и уже собрался начать раздумывать о том, как голос спасателя
