сказал, я не буду слушаться – Дети Аша заберут меня. А я… – Малан с виноватой улыбкой показал обкусанный кусок хлеба.
– Нет, мы – не они, – ответил Кай, смотря на подругу. – Мы немного погуляем, и ты вернешься домой, обещаю.
Адайн снова вздохнула. Один мальчишка в обмен на то, чтобы вернуть двух других. Не такими способами она хотела бороться, не такими.
Глава 7. Как было завещано
Рейн снова и снова с силой вонзал вилку в пирог, точно это было не мягкое рассыпчатое тесто, а кусок плоти – желательно, одного из советников. Хотя подошел бы любой, кто окружал его в последние месяцы.
Король сделал глоток кофе и уставился в сторону. Окна малой столовой выходили в сад. Едва минуло пять утра, с улицы тянуло прохладой, а дорожки еще тонули в сумерках. В столовой свет, наоборот, был слишком ярким: хотелось уйти, сумерками укрыться от чертовой придворной жизни.
Рейн смахнул прилипшую к рукаву рубашки крошку. На вид одежда была нарочито простой, но кипенно-белый цвет и качество ткани выдавали – носить такую мог только богач.
И вид рубахи, и ранний час были выбраны неспроста: начинались церковные Дни покаяния, и открывало их всегда признание короля. Да не как у других: преклонив колени перед главой местной церкви, что-то быстро шепнув и тут же уступив другому – честно, громко, на виду у всех.
– Ага, – буркнул Рейн в ответ на какой-то вопрос Насьи.
Она по-прежнему каждый день болтала с ним без умолку. Рейн уже перестал скрывать равнодушие, но женщина не замечала этого – а может, играла – и все говорила, говорила, говорила.
Рейн потянулся к чистым приборам и, поймав в полированной поверхности собственный взгляд, не сразу отвел его, всматриваясь так, словно серо-голубые глаза принадлежали не ему, а демону – быть такого уже не могло, конечно.
А если бы Аст по-настоящему стоял рядом, он бы скрестил руки и буркнул, что Насья не заслуживает такого отношения. После он, наверное, взъерошил бы волосы и добавил, что гнев нужно направить на Совет, а не на служанку. Но Аста здесь не было, а сам Рейн считал иначе: за обман, за лицемерие, за боль поплатятся все.
Он сделал быстрый глоток кофе. Остывший напиток оставлял на языке привкус горечи.
Скажи Аст так, в одном бы демон оказался прав: с шестеркой нужно что-то делать. На грубость Рейна со слугами, на колкие замечания на собраниях Совета закрывали глаза, но он знал: это ненадолго. Ему дали время “прийти в себя”, однако запас был ограничен. Если он не прекратит, Черный дом откроет свои двери вновь, и завет «послушание, смирение, молчание» в голову короля вложат болью и свистом кнутов.
Рейн по привычке бросил взгляд в сторону, ища поддержки, но так никого и не нашел.
Устроенный им маленький цирк был единственной отрадой. Он не знал, что делать: за каждым его шагом следили, а сказанные народу слова могли не возыметь силы – что тогда?
Рейн с силой сжал чашку и посмотрел на Насью. Он чувствовал себя более одиноким, чем в первый день без Аста. Тогда надежда, что за ним придут, еще
