ощутив не комфортность от данного разговора.
– Он-мой дядя, Ловиз. – руки уже нервно сжали ткань юбки. – И после смерти родителей, согласился стать моим опекуном. Ради этого, он бросил карьеру успешного адвоката в Вустере. Ему было тяжело смириться с этим, а ещё тяжелее смириться с гибелью младшей сестры, моей мамы.
– И он всегда поднимал на тебя руку? – строго спросил Айзек.
– Нет. – с лёгкой тенью улыбки, вспомнила я хорошие дни. – Первые дни, наши дела шли неплохо, но потом он впервые напился… Его любовь ко мне исчезла в тот момент, когда он узнал, что мама погибла по моей вине.
Ногти сами собой впились в кожу, и Айзек потянулся, крепко взяв мою руку. Я невольно обрадовалась, что ранее рассказала Айзеку подробности гибели родителей, особенно мамы.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы продолжить:
– И если, когда он трезв, то ещё в силах терпеть меня, но выпивший абсолютно не контролирует своей ненависти. Со временем, раз за разом, когда мы поняли, что пить ради меня он не перестанет, ведь так он переживает горе, то мы вовсе перестали общаться. Я просто готовлю и убираюсь без лишних встреч с ним, он оставляет всегда в одном месте деньги и также избегает меня, пока не пьян.
– … Мне так жаль, что я втянула вас с Маттео в это.
– Ты ни в коем случае не должна извиняться. – возразил Айзек. – Мне просто не понять, почему. Почему ты до сих пор не заявила и терпишь всё это?
Испугавшись, я ошпарено вскочила с места. Я зарыдала, поглядев на Айзека, рассчитывая на то, что он всё-таки не захочет слышать ответ. Расхаживая из стороны в сторону, я старалась успокоиться.
– П-потому что его тогда лишат опекунских прав, а он-мой единственный родственник. Меня заберут из дома, где все мои воспоминания о родителях. – от тяжести произошедшего мне стало трудно дышать. – Заберут от подруг, моей жизни! Я не хочу этого, я не хочу! Иногда, я вообще думаю, что может он и прав в своём отношении ко мне!
Порывисто, Айзек обнял меня, впервые по своей воле, потому что в прошлый, единственный раз, он сделал это исключительно по моей просьбе. Айзек пытался меня успокоить, хотя, наверное, и нервничал от непривычной ему близости с человеком.
– Я ничего, никому не расскажу, Эллисон. – поклялся он, рукавом своего коричневого свитера вытирая мои мелкие слёзы.
– Десерт? – сквозь отчаянный плач предложила я, потихоньку успокаиваясь.
Однако, к моему удивлению, Айзек продолжал удерживать меня, в чем я на самом деле нуждалась. Оказавшись в его объятиях, я будто бы сразу все поняла. Он нужен мне, нужен мне целиком и полностью. Чьё ещё прикосновение или объятия могли успокоить меня? Кому ещё я могла настолько открыться и позволить всё узнать? Айзек мотнул головой, прежде чем отпустить, будто отогнал лишние мысли. Взяв себя в руки, я никак не показала своих чувств тому, кто ещё недавно даже в друге не нуждался.
В морозилке нас дожидалось принесенное Айзеком мороженое, которое он купил по совету моих подруг. Оставшись за столом, он с кем-то эмоционально разговаривал, а после и вовсе стукнул по
