исследователь пытался разрушить господствующий на Западе образ России как сугубо русского монокультурного государства (впоследствии этот концепт свелся к таким отличительным маркерам, как медведь, водка и балалайка и только в последние десятилетия подвергся определенной, но далеко не полной и весьма поверхностной деконструкции), и его травелог свидетельствует о том, что западное восприятие российского общества далеко не всегда характеризовалось наличием одних только примитивных и исторически неверных стереотипов.
Рабо редко оценивает российское социальное пространство с точки зрения своих представлений о подлинной Цивилизации – он просто его наблюдает и относительно беспристрастно описывает49. Ученый стремился попасть в российский Хаос, чтобы его исследовать. В настоящей книге наша страна выступает не только в качестве Другого, но и Чужого, которое для нас, читателей XXI в. и в большинстве своем представителей европейской культуры, тоже является Другим. При этом мы смотрим на это самое Другое опосредованно, глазами иностранца, который по отношению к нам тоже является Другим, т. е. объект рассмотрения – в данном случае, локальные культуры Северного Урала – является как бы Другим Других, чем – то напоминая сложное движение точки в физике.
Рабо изучал Россию в канун заключения в 1891 г. франко – русских соглашений, выступая своеобразным предтечей последовавшего за ними активного сотрудничества двух стран в области культуры. Его страстное, искреннее желание познать и понять чужую цивилизацию, наладить с ней диалог актуально и сегодня50.
Шарль Рабо в дорожном костюме
Глава I
Из Петербурга в Казань
Пути к Печоре. – Волга. – Судоходство по ней. – Ярославль. – Вологда. – Нижний Новгород. – Финское население Волги. – Булгары. – Сопротивление финнов русской колонизации. – Славянская колонизация. – Татары.
«Пьяница всегда будет пить», – свидетельствует поговорка. Аналогично можно сказать: «Путешественника всегда будет тянуть в поход». Вернувшись десять месяцев назад из Гренландии, я никак не мог забыть Север, его безлюдные горы и безмолвные леса – поражающие разнообразием оттенков, они настолько прекрасны и безбрежны, что запоминаются на всю жизнь.
Исследуя Лапландию, я в 1885 г. оказался на берегах Белого моря, но мои естественнонаучные и этнографические интересы требовали побывать еще восточнее, а именно в бассейне Печоры, на Северном Урале и в Сибири. Но прежде чем рассказать об этом, я вкратце опишу те места.
Печора, по которой я предполагал достичь Северного полярного круга – одна из крупнейших рек Европы. Ее протяженность оценивают в 1483 км51, а площадь бассейна составляет 2/3 территории Франции. Эту реку превосходят только Волга, Дон и Днепр. Сия обширная территория, как
В отличие, например, от одного английского эколога, тщетно пытавшегося во второй половине XIX в. личным примером преобразовать российскую повседневность, см.:
При подготовке русской публикации настоящего сочинения (перевод выполнен по изданию:
