свечечки, дальше от них спускаются гусенички-шестиэтажки, а ниже горошинки коттеджей рассыпаны.
Виктор Васильевич хмыкнул:
– Гусенички! Горошинки! – Но воздержался от комментариев, спросил: – Герман Иванович согласен с таким решением?
– Разумеется.
– Тогда молчу.
Кислушка громко проговорила:
– И правильно! А то не знаем, кого слушать.
– Это невозможно, – захныкали девочки, – сдача на носу, а у нас все не так!
– Да! – возмутилась Кислушка. – Один про образ твердит, другой…
– А вы всех слушайте и составляйте свое мнение! – Виктор Васильевич пересел к ней. – Ну, и где ваши дома? Куда вы их запрятали? Слабенькое решеньице. Кого могут удивить эти «био-структуры»? Да вы обиделись? Правду принимать надо.
Кислушка, оправившись от неожиданного налета, предложила язвительно:
– Вот вы и нарисуйте сами, как надо, а я поучусь!
– Здрасьте, а вы-то на что? Вы работайте, а я подскажу, где плохо, а где хорошо, а рисовать за вас я не буду.
– Слушайте, что вам от меня надо?
Виктор Васильевич с широкой улыбкой откинулся на спинку стула.
– Ну и постановочка вопроса. Можно подумать, я пристаю к вам где-нибудь на улице. Но вы, милочка, не в моем вкусе.
– Я вам не Милочка, так меня называют только друзья! – она походила на кошку, нагонявшую своим видом страх, но все-таки осторожно отступающую.
Она потом, как водится, отыгралась на нас.
Вытерев слезы, нарисовав реснички, она с вызовом оглядела меня, потом Славку. Перевела глаза на Прохора.
– У меня к тебе вопрос, как к старосте группы. Дмитриев отсутствовал четыре дня, однако ты ему не проставил «энки».
– Да ладно, – отмахнулся Прохор. – Домой человек съездил.
– Почему ты его покрываешь? Так ты распустишь группу – все начнут ездить, когда вздумается.
– Ты не начнешь, городская, дома живешь.
– А ты общежитский. И это второй вопрос: что делается у вас в общежитии?
– Приходи в гости, узнаешь.
– Того, что я знаю, достаточно. Я, как комсорг и член комитета, не могу больше молчать! У Дмитриева невеста в Таллине, а он состоит в аморальных отношениях с Давыдовой!
– И все-то ты знаешь, – усмехнулся Прохор.
– И о твоем поведении мы тоже поговорим! – пообещала Кислушка. – На наших глазах происходит моральное падение двух комсомольцев, а ты их покрываешь! Если комсомолец собрался жениться, то как он может…
– Так ведь еще не женился!
– Ну и моральный кодекс у вас! А понятие верности существует для вас или нет?! Раз он сделал свой выбор, пусть оставит Давыдову в покое!
– А какое тебе дело до ее покоя?
– Не кричи! И не воображай, что вы живете на необитаемом острове! Вы живете в коллективе и должны считаться с его мнением!
– А
