почве, даже наши противники называют «старороссами», «москвофилами» и «москалефилами», мы сами называем себя русскими галичанами или галицкими русинами3, партию же нашу называем русско-народною, хотя для нас не обидны и названия «москвофилы», «москали» и даже «кацапы», так как они выражают наше культурно-национальное стремление. Для нас, конечно, не обидно и название «великороссы», которым нас г. Маковей почитал в «С.-Петербугских Ведомостях», но так как мы никогда не корчили из себя «галицких великороссов», то г. Маковей, вежливо сказавши, ошибся. А «ошибся» он сознательно, имея на цели представить нас «самозванцами» и осмешить нас перед русским обществом, которое ведь знает или по крайней мере должно знать, что в Галичине великороссов нет, и что за пределами России живет всего несколько тысяч великороссов в одной Буковине, имеено «старообрядцы». Это впрочем одна из самых невинных «ошибок» г. Маковея.
Г. Маковей говорит, что в нынешнем году «австрийские малороссы празднуют столетний юбилей появления «Энеиды» Котляревского, первой книжки на чистом малорусском языке» и утверждает, что «этот год малороссы считают началом своего национального возрождения, «Что в нынешнем году действительно припадает столетний юбилей появления «Энеиды» и что австрийские малороссы будут праздновать его, это верно. Но от чьего имени говорит г. Маковей, что «этот год малороссы считают началом своего национального возрождения»? Г. Маковей позабыл, кажется, добавить, которые малороссы, российские ли или австрийские, так как мы, австрийские малороссы, считаем 1848 год годом нашего национального возрождения и этот юбилей мы отпраздновали величаво в днях от 3 (15) до 7 (19) мая с. г. в каждом городе, в каждом местечке и в каждом селе Галичины. Мы, австрийские и буковинские малороссы, можем и будем праздновать годовщину появления «Энеиды» Котляревского, но мы не вправе считать 1798 год началом нашего национального возрождения, так как у нас до конца 50-х годов никто не знал о существовании «Энеиды», значит, на наше национальное возрождение она не произвела никакого влияния. В таком же положении находится и г. Маковей со всеми своими галицкими и буковинскими единомышленниками. Могут ли, однако, малороссы вообще считать год появления «Энеиды» Котляревского началом своего национального возрождения? Где были малороссы, разумеется, партии г. Маковея, до Котляревского и где их след в истории культурного развития русского народа, если год 1798 они считают началом своего национального возрождения? Возродиться может лишь то, что раньше существовало и по каким-либо причинамъ в течение известного времени не оказывало признаков жизни. Но существовали ли малороссы, да еще в роде нынешних украинофилов, до Котляревского? Правда, нынешние украинофилы, чтоб вывести свое историческое происхождение, причисляют с ужаснейшими натяжками и «Слово о полку Игореве» и «Слово Даниила Заточника» и другие того рода исторические памятники к малорусским произведениям. Но теже исторические памятники русского творчества принадлежат
Слово «русинъ» употребляется в Галичин и Буковине. Уже в ближайшей к нам Волыни и на Подолье оно неизвестно и там русский народ называет себя просто православным в отличие от поляков, католиков.
Однако слово «русинъ» не составляет галицко-буковинской особенности; напротив, есть доказательства, что оно употребляется в таком же значении и на далеком севере, далеко за Петербургом, именно в окрестностях Ладожского озера. В фельетоне № 161 «Московсих Ведомостей» за 1894 год, п.з. «Письма с севера», автору г. Югорский, посетивший уездный городок Сермакс, расположенный при впадении Свири в Ладожское озеро, записал следующее: «На пристани стоит, конечно, становой урядник, мужики. Мужики смотрят на нас, а мы на них, и взаимно любуемся. У одного из них круглое, с большими скулами и доброе лицо Н***, который только-что интервсовался населением в этнографическом отношении, обращается к мужику с вопросом: – Скажи пожалуста, ты Корел? – Помилуйте, – отвечает тот, осклабляясь умиленно во всю бороду – какой я Корел, я здешнего уезда. Но Н*** не унимается в своей этнографической любознательности. – Ты верно не знаешь, что ты Корел, у тебя совсем корельская физиономия – Какой, батюшка, я Корел, возмущается мужик – Корелы, народ отчайный. – Кто же ты такой? – Я здешний… Русин».
