описать мне с помощью пера,как на лице твоём отображалась
сложнейших чувств мгновенная игра.
Тебя узнать всем сердцем – это милость,
и нам не надо тратить лишних слов.
Моя душа к твоей душе склонилась
и драгоценный собрала улов.
«Бухта в Тихом океане…»
Алине Е.-К.
Бухта в Тихом океане,
шум прибоя в час ночной,
и душа моя на грани
всей реальности земной.
Острота прикосновенья,
шёпот инобытия…
И судьба смыкает звенья,
и лечу над миром я.
И пронзает ощущенье,
что мы духи во плоти́,
и заслужим мы прощенье,
если сможем Путь пройти.
Белоруссия
Моей сестре Марине
Белоруссия, родина предков,
пересыльная зона галута…
Я с ней чувствую связь, и нередко
душу жжёт непонятная смута.
От Двины и до Припяти где-то
затерялись могилы в столетьях,
но струна болевая задета,
и бушует огонь лихолетья.
И бушует огонь лихолетья,
рвётся с криками он из сарая,
где родные мне мучились дети,
задыхаясь в дыму и сгорая.
Ничего там уже не осталось,
только жизни исчезнувшей вздохи
да такая прозрачная малость,
как нестынущей памяти крохи.
Вижу Витебск я маминым взглядом
и глазами отца – Запесочье.
Я пропитана судеб их ядом,
и наследство моё – многоточье…
Письмо в Лондон
Ю. К.
Ты спрашиваешь, друг, что здесь творится
и как я выношу весь этот мрак? —
Эпоха здесь крушит свои границы,
и в душах у народа – кавардак.
В соцстранах – эйфория революций,
а тут, в затишье массовой резни,
пока лишь митингуют и плюются
на всё, что было свято в оны дни.
И кажется, к чему все эти строфы,
когда грядёт империи развал,
и мы уже на гребне катастрофы,
вот-вот накроет нас девятый вал…
История, взошедшая на сцену,
заканчивает свой эксперимент,
и платим непомерную мы цену
за этот исторический момент.
В абсурде мы живём, и я согласна,
что нет безумья хуже наших грёз. —
Но что-то здесь удерживает властно,
помимо ностальгических берёз.
Вокруг меня клубятся все стихии,
и кое-что мне нужно досмотреть. —
Есть только здесь синонимы такие:
уехать – пробудиться – умереть.
«Семья, мне близкая, жила…»
Н. и А. Левтовым
Семья, мне близкая, жила
на Моховой, в часовне этой.
И дружбы сломанной зола
лежала здесь саднящей метой.
Но мир ушедший воскресить
сумело
