с похмелья опрокинув светаПою я. Ненавижу и люблю
Терплю покой последнего поэта
Приличия ради
М. В. Ломоносову
правда, приятно согласие музыкальное, приятны и колеры, но их приятность весьма разная
к чему кто склонен, тому то больше и приятно, не всем одна забава угодна.
мы в колбочках теперь
летим в стекляшках
бусинах
летим теперь
и вежливо киваем встречным:
«с добрым утром
«здравствуйте
«когда
«мы снова встретимся
«на этом промежутке
«когда мы вновь
«в той паузе столкнемся лбами».
(ах что за удовольствие
лететь на чистой ноте
иль плыть покачиваясь
на второй линейке
упрятавшись в бадью диеза)
и каждый раз
суворова встречая
снимаем с головы ультрамарин
а колер полководца подбоченясь
нам тоже весело
кричит «ура» с монблана
вот всем на удовольствие
война
за право
наслаждаться трением
соприкасаясь с хрупкостью стекла
и щуриться
на яркие дощечки.
Город
Лизе Лозинской
Простой и ясный выстрел в небо
Пустырь, над ним колодец плотный воздуха
Плывёт огромный дирижабль
В колосьях тронутого полиса
Мир рассыпается на части
Свирепым блеском до фундамента
И близорукий полицейский
В него гидрантом медным тянется
От слова к действию. Что мыслью
Основано на башне солода
Шахтёр с лопатой золотою
Спускается по руслу города
Он так внимателен и цепок
И так его рассудок пенится
Что разгулявшийся прохожий
Мораль припомнить не поленится
Ночь, горизонт встаёт над морем
И устремляется проливами
В свой материк, к своим потокам
Что полнятся его служивыми
А те по дюнам-великанам
Кирпич на камень, как положено
Из дома в дом бегут с тимпаном
Ручьям открыв природы госпиталь
О врач, последним доходягой
Склоняя плотное и полое
Я брошу посох свой и лягу
Под исцеляющим навечно пологом
Воспоминание о плоде граната
Как был начертан тонко плод
Мы видели вдвоём
В нём целый день копился мёд
Перед ночным дождём
В нём целый век варился сок
Чтоб отойти ко сну
Он был начертан как цветок
В персидскую весну
И средь невидимых светил
Струящихся огнём
К нему
