Кошку-мать малышка постепенно забывала – новые впечатления перебили ее коротенькую память. К тому же инстинктивный страх за собственную жизнь учил ее приспосабливаться к обстоятельствам. Ей требовался покровитель, который бы кормил ее и охранял. Большая кошка для этой роли годилась, потому что кормила Ирену и вообще вызывала доверие. К тому же ей хотелось играть. Задрав хвостик вертикально вверх, что означает у кошек уверенность в себе, она выскочила из своего укрытия и бросилась к лапам Большой кошки.
Алла, которая пила чай, увидела, как черная киска выскочила из-под стула, вприпрыжку, немного боком, подскочила к ее ногам и, не снижая темпа, принялась карабкаться по лодыжке. «Красавица ты моя…» – растроганно произнесла хозяйка, сажая малышку на колени и осторожно, стараясь не напугать, погладила по спинке. Столь панибратское обращение пришлось Ирене не по нраву – она возмущенно зашипела и прыгнула вперед. Алла только всплеснула руками и ахнула, когда зверек звучно шмякнулся на линолеум. Падение, однако, не причинило киске вреда и, вскочив, она со всех четырех лапок бросилась к телефонной коробке.
«Ну ты действительно пани Ирена! – с чувством произнесла Алла и качнула головой. – Придется уважать твою независимость…» Она вымыла селедочную банку, опять нарвала в нее бумаги и поставила рядом со стулом. Уже забывшая про свою обиду Ирена вытягивала шею в отверстие коробки, голубые ее глазищи таращились изо всех сил, а мордочка выражала напряженное усилие понять, чем занята Большая кошка.
Суббота и воскресенье были посвящены тому, чтобы обучить киску ходить в баночку. Стоило малышке отвалиться от блюдца, как Алла закрывала кухонную дверь и наблюдала за поведением крохи. Едва Ирена направлялась под сервант, ее перехватывали по пути следования и помещали в банку. Киска кружила по ней, внимательно нюхала и совершала свои кошачьи дела. Мявкать она почти перестала – организм успел перестроиться.
В эти первые дни стоило Алле пропустить момент, и котенок удирал под сервант: там было безопасно и пахло Иренкой. К тому же малышку раздражало, что за ней следит Большая кошка. Туалет – дело интимное, свидетели здесь не нужны. В конце концов Алле надоело лазить с тряпкой под сервант, и она стала думать, как бы заделать щель между полом и низом серванта. Выход нашелся, когда она собралась сдавать стеклянные банки. Щели были заставлены многочисленными пол-литровыми, восьмисотграммовыми и даже литровыми банками. Попытавшись после обеда пробраться под сервант, Ирена с изумлением натолкнулась на стеклянную преграду – и, покрутившись по кухне, сама забралась в банку из-под селедки. «Охх… – с облегчением выдохнула наблюдавшая за драматической сценой Алла, – дело пошло по правильному пути!» А уже через неделю киска безошибочно находила свою банку, переваливалась через ее край и серьезно шуршала накрошенными туда бумажками.
Большую кошку Ирена признала за мать, которая обязана ее кормить, играть с нею и немного воспитывать.
