но это, извините, уже другая тема.
Остановив властным жестом такси, Эдуард скомандовал водителю: «В Новый Афон!» Добравшись до места назначения, мы расположились под навесом на открытой площадке ресторана в самом центре большого пруда. День выдался нежаркий – весна ведь ещё не закончилась, со стороны моря дул лёгкий бриз, вокруг, словно парусные каравеллы, не спеша скользили по глади пруда гордые белоснежные лебеди… Идиллия, да и только!
Со стороны, без портфелей в руках мы смотрелись вполне себе взрослыми молодыми людьми! А этот рослый викинг в фирменных очках легко сошёл бы за студента старших курсов. Поэтому, когда помимо различной снеди он заказал две бутылки шампанского, у официантки, я думаю, не возникло и тени сомнений по поводу нашего возраста.
Пока Виктор с Ованесом ненадолго отлучились, я не смог отказать себе в удовольствии полюбопытствовать:
– Эдо, братишка! – вкрадчиво начал я свой допрос. – Ведь сегодня не день твоего рождения? И, к примеру, о помолвке твоей я тоже ничего не слыхал! Может, твой канадский дед оставил тебе наследство? Что именно мы отмечаем?
– Всё может случиться в жизни, – в момент мой друг подхватил заданный смешливый формат разговора, – но ни канадский, ни американский, а вернее, ни один из моих дедов – ни сухумский, ни гудаутский наследства мне не отписывал. Это дядька мой двоюродный подогрел слегка, отслюнил, так сказать, немного бабок от щедрот своих. А что отмечаем? Да так, небольшое удачно завершённое мероприятие. Если честно, я ограбил банк! Ты же видишь мою ковбойскую одежду? Помнишь бессмертную фразу бандита Калверы: «Банки в Техасе могут грабить только техасцы». Вот я и купил подходящие шмотки, смотался в Техас и ограбил банк! Такие вот дела, Сотеро, мой лучший друг!» – закончил Эдик свой монолог очередной цитатой из популярного фильма «Великолепная семёрка».
Хорошо, подумал я, иметь такого дядь…, но непроизнесённое слово вдруг застряло в горле, мешая дышать, я машинально вскинул руки, и именно это помогло мне вдохнуть воздух. Всё длилось, наверное, пару секунд, Эдик занимался распечатыванием бутылки шипучего напитка и ничего не заметил.
Какие-то путаные мысли, былые попытки анализа тех или иных событий и ничего не значивших вроде бы слов и фраз, обрывки неясных воспоминаний покоились в недрах моей черепной коробки. Как вдруг всё это – бессистемный и бессвязный набор непонятно чего – пришло в движение.
Меня будто осенило. И как кусочки цветной смальты, выложенные умелой рукой художника, превращаются в чёткие изображения на мозаичных панно, так и передо мной отчётливо возникла картина, выложенная из мелких фрагментов моей памяти. И многое встало на свои места!
Дядька!!! Ну конечно – дядька! Как же я сразу не вспомнил?! Ведь «школьного учителя» я видел на фото в доме Эдуарда пару лет назад. Он стоял там в компании нескольких мужчин, одетый, как и почти все остальные, в блестящую, видимо, шёлковую, полосатую пижаму, без очков, в кепке-«аэродром».
Увидев, что
