пергаментов. Талант художника не вызывал сомнений.
Карандашные наброски птиц словно оживали, готовые вспорхнуть с листа. Техника сильно отличалась от того, что Андреа видел у других художников, например, у Каспара. Таинственный рисовальщик работал простым углем, и на некоторых участках штриховка успела размазаться. Неровные края придавали рисункам некоторый шарм, трогательное несовершенство, рожденное из искренности.
– Сюда нельзя.
Приглушенный, но твердый голос Пирама вывел Андреа из задумчивости.
Застигнутый врасплох, Андреа обернулся.
– Дверь была открыта, – будто оправдываясь, ответил юноша.
– Это не дает вам права заходить в комнату хозяина.
– Мне и в голову не приходило, что сюда нельзя. Твоя госпожа сказала чувствовать себя как дома. Я понял ее буквально.
Оправдания Андреа не возымели действия, и Пирам безучастно указал ему на выход. Незваный гость, не дрогнув, подчинился. Отверженный бросил последний взгляд на дверь, после чего вновь запер птиц во мраке каменной клетки.
– Как думаете, она хочет вернуть своего жениха?
Эвандер выдумал свою гипотезу во время ужина. Дезидерия прислала им индейку, запеченную с финиками, которую троица и поедала на одной из террас поместья.
– То есть принцесса Элоиза собирается замуж за жениха госпожи Дезидерии? – неуверенно переспросила Фисба.
– Это бы многое объяснило! Тогда он просто обязан оказаться первым красавцем Фаоса! Таким, чтобы принцесса не могла смириться с тем, что он достанется кому-то еще! И потом, если он того же положения, что и Дезидерия, то он, наверное, сказочно богат.
– Полагаю, что принцесса на финансы не жалуется. Вряд ли она без гроша в кармане.
– Он не жених Дезидерии, – вмешался Андреа, немало удивив Эвандера.
– В самом деле? Почему ты так решил?
– Если бы Дезидерия была помолвлена, она носила бы золотую ленту. А это не так.
– Он прав, – отметила Фисба.
– К сожалению, я не такой наблюдательный, – разочарованно протянул Эвандер.
В Серебряном королевстве был обычай: когда пара решала пожениться, помолвленные обменивались золотой лентой. Ее можно было повязать где угодно: на запястье, шею, палец, лодыжку, руку или даже голову. Лента символизировала связь со Светом, который должен был вскоре соединить их. Традиция стала такой популярной, что ее переняли жители соседних Медных равнин.
– Как думаешь, кто этот таинственный жених принцессы Элоизы? – спросила Фисба у Андреа. – Во всем Фаосе никто не говорит о нем и даже не знает его имени.
– Это кто-то близкий Дезидерии.
– Друг или, может, сын…
– Сын? – встрепенулся Эвандер. – Она не так стара, чтобы иметь сына брачного возраста! К тому
