нских имен. Неудивительно, учитывая стремительную сменяемость подружек.
Пришлось еще пару раз кашлянуть. Если у Торстена проблема не только с памятью, но и со слухом, ему можно только посочувствовать. Но ни сочувствовать, ни изображать приступ чахотки не пришлось. Девушка, судя по неразборчивым тихим репликам, заартачилась. Раздались быстрые шелестящие шаги. Парочка удалилась.
Воцарилась идеальная тишина. Я было сосредоточилась на открытой странице с заклятием, как внезапный шорох за спиной заставил напрячься. Пальцы вспыхнули яркими разрядами. По желтоватым распухшим страницам черного гримуара закономерно поскакали искры.
Когда владеешь обеими магическими стихиями, инстинктивно защищаешься той, что сподручнее. Правши всегда бьют правой рукой, так? Вот и у меня светлая магия – ведущая. Но заклятие пришлось погасить, пока гримуар не озверел и не начал плеваться дымом в лицо. Волосы провоняют гарью, за седмицу не отмоешься.
Я повернула голову. В проходе, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стеллажу, стоял Закари Торстен собственной персоной. Отправил подружку куда-то там и надумал проверить, кто испортил ему свидание. Проверил, недоумок?
Он был высок, строен и по-своему красив. Видимо. Я, правда, не уверена. Ведь на что-то девушки клевали, раз вставали в очередь за отменным бабником, как за воздушной булочкой с заварным кремом (вспомнила – и есть захотелось). Иссиня-черные волосы длиной до подбородка были убраны за ухо. Карие глаза смотрели нагло, уголки пунцовых губ едва заметно изгибались.
– А… это ты, – проворчала я и, захлопнув фолиант, убрала его на полку.
Все равно сейчас взбесит, и заниматься расхочется. Зато захочется одаривать мир светлой благодатью, но желание причинять добро плохо совместимо с учебой. Особенно в библиотечной башне со старыми перекрытиями и сотнями пыльных книг.
– Сентябрь, сентябрь, – Торстен насмешливо поцокал языком, – нарушаешь правила и трещишь разрядами?
– Сказал человек, только что устроивший публичные обжимания, – протянула я с ехидной улыбкой.
Все, что нужно знать о Закари Торстене и его ущербном чувстве юмора: мое имя Марта. Он считает забавным обращаться ко мне по названию текущего месяца. В марте я просто Варлок.
– Мы спрятались в домике. – Он развел руками.
– Я тоже.
– Ладно, уела. – Торстен изобразил беззвучные аплодисменты. – Даже не обвинить, что подглядывала.
– Давай ты не будешь мелькать в моем личном пространстве и вернешься к подружке? – миролюбиво предложила я.
Все-таки впереди длинные выходные, поездка домой и день поминовения предков. Большой праздник! Перед таким ругаться с Торстеном – портить себе карму. Предки, конечно, одобрят, но торжественный настрой изгадится.
– Нет, я, конечно, мог бы, – протянул он.
– Прекрасно!
– Но…
– Остановись на первой фразе и постарайся, – потребовала я.
– Мог бы, но не хочу.
– Отвратительных выходных в семейном склепе, Торстен. Во время ритуала передай привет предкам от ковена Варлоков. Выход там. – Я кивнула в нужном направлении. – Не перепутай дверь с окном. Но, если что, скучать не стану.
– Полагаю, этот день поминовения предков будет отвратительным не только у меня. – С усмешкой он оттолкнулся от книжной полки и, повернувшись ко мне спиной, словно невзначай оборонил: – Встретимся завтра в башне Варлок.
Даже у Торстена наглость должна иметь границы, а он берегов не видит. Очки, что ли, подарить? Из человеколюбия и ради гармонии в мире чародеев.
– Эй! – остановила я театральный уход. – Ты что несешь?
– Так ты, выходит, не слышала эту идиотскую шутку? – Он обернулся и кривовато усмехнулся. Даже на расстоянии было видно, как зрачки резко сузились и стали вертикальными, а глаза от этого – очень злыми. – Наши отцы помирились. Поздравляю, сентябрь. Мы теперь лучшие друзья.
1 глава. Да будет мир!
– Тебе не кажется богохульством пригласить Торстенов именно в день поминовения предков? – тихо спросила я у мамы, наблюдая, как отец тепло встречает вчерашнего врага. – Уверена, от восторга мать-основательница готова нас проклясть до седьмого колена.
– В отличие от моей дочери, грозная Агата всегда выступала за мир, – тихо отозвалась она, смерив меня предупреждающим взглядом.
Глаза у Беаты Варлок были желтые, как у нормальной родовитой ведьмы, а потому недовольные взгляды выходили выразительно-жуткими. Особенно в темноте, расцвеченной уличными огнями.
– А прозвище «Грозная» она получила, видимо,
