Потом мы обе натянули рейтузы, свитера, шубы, шапки и… пошли к метро!
Я не понимала, что происходит, но на всякий случай не задавала вопросов. Афанасия Константиновна пребывала в распрекрасном настроении, она всем улыбалась и выглядела как невеста, которая едет на свадьбу. Выйдя из метро, мы оказались на вокзале.
– Надо поторопиться, – весело сказала бабася и ринулась к кассам.
Семилетняя Груня считала, что восемь вечера – глубокая ночь и большинство людей в это время уже читают в кровати перед сном книги. Но и в метро, и на вокзале было много народа. И что особенно удивило: рядом со взрослыми находились дети. Мы сели в электричку и куда-то поехали. Через какое-то время по проходу между деревянными скамьями с высокими спинками побрела женщина в ватнике, поверх которого натянут белый халат.
– Мороженое, – кричала она, – лучшее, московское!
Я даже не мечтала получить лакомство. И вдруг Фася остановила торговку, взяла эскимо и протянула внучке. Кабы сейчас вагон перевернулся вверх колесами и так поехал дальше, Грушенька бы меньше удивилась. Мне дали мороженое? И я могу его слопать прямо сейчас? В вагоне? Ночью? Афанасия Константиновна, похоже, сошла с ума! Она никогда не разрешает внучке вне дома даже конфету в рот положить, всегда говорит:
– На улице только собаки едят.
И вдруг! Бабася предложила лакомство!!!
Наверное, мысли отразились на моем лице, потому что бабуля засмеялась:
– Угощайся, – а потом добавила: – Сегодня все можно, сегодня нужно только радоваться.
Размышлять над ее словами я не стала, боясь, что бабуля передумает, живо слопала пломбир в шоколаде. Но на этом сюрпризы не завершились.
Мы вышли на каком-то полустанке, и к нам со всех ног бросился мужчина.
– Бабусенька, – закричал он, – жду вас! Ой как радостно! Ой как хорошо!
Потом незнакомец распростер объятия, обнял Фасю и три раза чмокнул ее.
Я вжала голову в плечи. Афанасия Константиновна терпеть не может, когда ее целуют посторонние. Сейчас она схватит внучку за руку, и мы вернемся домой. А я сгораю от любопытства: куда и зачем сейчас приехали?
Но бабася вдруг прижала к себе мужчину, тоже поцеловала его и воскликнула:
– Лук! Как соскучилась по тебе! Марфа здорова?
– Пятого родила, – доложил мужчина, – садитесь скорей! Поедем скоро, не дай Боже, опоздаем. Отец Владимир опечалится.
Я с трудом удержала смех. Странного дядечку называют как овощ: Лук! И куда нам садиться? Машины нет, лишь поодаль стоит старый грузовик, на таком в нашу булочную привозят хлеб. Только московский автомобиль новый, а этот весь ободранный. Но бабушка бодро пошагала к нему. Именно в этот момент Грушенька окончательно поняла: удивляться ничему не следует. Сегодня необычный вечер, значит, все должно происходить не так, как всегда, и поспешила за бабасей.
Лук
