Мы были окружены целым роем каких-то объектов, двигающихся с явным нарушением законов небесной механики, а, значит, обладающих двигателями.
Целых пять «звезд» пытались взять в кольцо зависший в каких-то пяти километрах от нас в пространстве зонд Создателей. Тот сопротивлялся, выплёвывая облака плазмы, какие-то снаряды и нечто, заставляющее колебаться само пространство, как будто вокруг был не вакуум, а нагретый костром воздух.
Зонд Создателей явно одерживал верх в стремительно развивающемся сражении. А, значит, нельзя было терять ни мгновения больше.
Сильно рискуя, я прыгнул не к Земле, а к Марсу. Замысел был простым – скрыться за планетой от места сражения. А уже потом прыгать к родному миру. Нужно было запутать следы на случай, если зонд успел меня засечь.
Учитывая, что девушка в пузыре продолжала кричать, но при этом явно слабела, это было непростое решение, ведь оно означало потерю нескольких секунд. Но я не мог придумать другого способа обезопасить нас сейчас – и в будущем.
Марс имел привычный вид. Тот же негостеприимный мир, с тёмной полосой гигантской долины Маринера. Разве что атмосфера чуть плотнее. Я зафиксировал это автоматически, где-то на задворках сознания, когда прыгал по орбите, скрываясь из зоны прямой видимости зонда.
Девушка перестала кричать; посмотрела на меня угасающим взглядом, и потеряла сознание.
Рассчитать точку возврата на земную орбиту так, чтобы она находилась вне поля зрения сектора, где находился зонд, было не просто даже в моём особом состоянии. Но я справился за пару секунд.
И тут же прыгнул.
– Второй, готовь челнок к старту, – я выдохнул, едва активировав радиосвязь; тратить время на разговоры было обидно – но расчёт показывал, что так мы сможем выиграть драгоценные минуты.
– Принято, – мгновенно ответил Кай, как будто всё это время был у передатчика, – что случилось, первый?
Но я не ответил.
Потому что как раз закончил расчёт первого прыжка в атмосферу, чтобы нас не разорвало на клочки на случай, если тюрвинг всё-таки не гасит энергию при возвращении в гравитационный колодец.
Впрочем, уже первый прыжок показал, что гасит. Эта мера предосторожности была излишней.
И тогда я прыгнул сразу на крыло челнока, ориентируясь на показатели бортового маяка.
Повезло. Я ошибся в расчётах сантиментов на двадцать, при допустимой погрешности для безопасного финиша в метр.
Крыло слегка качнулось, принимая наш вес.
Я сорвал с себя шлем и перчатки. Впился пальцами в неподатливую оболочку пузыря – не для того, чтобы порвать грубой силой. Ясно ведь – материал достаточно прочный, раз выдержал вакуум при достаточно высоком внутреннем давлении. Я пытался нащупать в структуре этого материала слабые места, используя вычислительную мощь моего «особого режима». Впрочем, без особого успеха.
В этот момент в борту челнока открылся люк, и Кай вышел на крыло.
– О,
