лишь оттолкнул его. Кто же знал, что с виду он крепкий, а изнутри трухлявый.
Холаф зыркнул на мертвеца. Какой же он трухлявый? Надо обладать чугунной головой, чтобы от удара о край жаровни не вытекли мозги. И угораздило бедолагу вернуться к себе в комнату. Видимо, члены Знатного Собрания не хотели, чтобы посторонний человек слушал, как они грызутся с Хранителем казны из-за расходов на похороны королевы.
– Вы не разорвали документ, – заметил Холаф. – Должно быть, там написано ваше имя.
Задрав подбородок, Лагмер пригладил курчавую бороду:
– Не моё. – И толкнул по столу лист к Холафу.
Три строчки, шесть слов: «Белая кость. Пурпурная кровь. Золотые крылья». И размашистая подпись королевы Эльвы.
– Это что? Завещание?
– Оно самое. – Лагмер разжал кулак и стряхнул с ладони на стол обломки смолы со следами оттиска печати. Кивком указал на бумагу. – Вы понимаете, что там написано?
– Слова знакомые, а смысла не улавливаю. Это точно завещание?
– Вы же сами видите: запечатано смолой, а не воском. Королевская печать. И шнур чёрный. – Лагмер забегал глазами по полу. – Не знаю, куда его дел.
Поджав губы, Холаф почесал висок мизинцем:
– Мой брат предположил, что королева выжила из ума. Так и есть.
Лагмер отодвинул лампу на угол стола. Прошёлся пятернёй по курчавым волосам:
– Холаф! Надеюсь, вы понимаете, что сейчас у нас с вами один враг.
– Понимаю, Лой.
– Предлагаю объединиться.
Холаф посмотрел исподлобья:
– Я и вы?
– Да, Холаф, я и вы. Сначала прикончим герцога Хилда. Потом устроим рыцарский турнир и в честной схватке разрешим наш спор.
– Согласен, – без раздумий ответил Холаф.
– Хилд вряд ли ведёт с собой большой отряд. Его сторонники все здесь. Устроим ему западню где-нибудь в горах. Тихое ущелье, как мне кажется, подходит лучше всего.
– Сомневаюсь, что он рискнёт идти через Суровый перевал.
– Не сомневайтесь, – вымолвил Лагмер снисходительным тоном. – Он боится опоздать, а потому выберет самый короткий путь. Его люди будут измучены тяжёлой дорогой. Спустятся с перевала, ступят в ущелье, решат, что самое страшное позади, расслабятся, потеряют бдительность, а тут мы.
Холаф скомкал завещание и бросил на красные угли:
– Потом всё обсудим. Скоро стемнеет. Мостик поднимут, караульные сменятся. Придётся платить и тем, и этим.
– Тогда поторопимся, – согласился Лагмер.
Они обложили тело душеприказчика бумагами и тряпками, вылили из лампы масло и опрокинули корзину с углями. На выходе из крепости заплатили стражникам за молчание и приказали не бить тревогу, пока конные отряды не скроются из вида.
~ 3 ~
Плод запретных утех сестры пищал как котёнок. Криза прикрывала ему лицо
