Невскому и к Сергию Радонежскому заглянули.
Ночью щелкнул замок и в комнату проникло тщедушное существо то ли в узких брюках, то ли в спортивном костюме. Зазвучал тонкий писклявый голосок:
– Идем со мной, – существо схватило Иволгина за руку и потащило во двор.
Шагов через двадцать Иволгин увидел под ногами открытый канализационный люк. Вспомнились слова месье Бертрана, что знаменитое подземелье Парижа полностью контролируется внутренними войсками. Но похоже не все подземелье находилось под немецким контролем.
– Спускайтесь вниз, следом за вами иду я, – пискнуло существо.
Сначала зловоние вызвало позывы тошноты, потом стерпелось. Когда сверху захлопнулся люк, воцарилась абсолютная темнота.
– Идите за мной, – существо снова схватило Иволгина за руку.
– Я могу упасть и тогда от меня будет долго вонять. Я бы этого не хотел.
– Здесь споткнуться не обо что. Глаза скоро привыкнут к темноте и станете различать силуэты.
– Идти долго? – задал вопрос Иволгин, стискивая от вони челюсти.
– Вы неправильно ставите проблему. Дойдем или нет, в этом главное.
Оставалось подчиниться и молча двигаться за ведущей. Понятно, почему лишние разговоры, или разговоры как таковые исключались. Если бы все, что с ним происходит, оказалось подставой, то зачем так все делать сложно. Можно было без всякого хоровода арестовать. Вспомнился Кондратьев. Посвящать его в намерение бегства было опасно. Для Димона главное спасти собственную шкуру, и он сдал бы его без угрызения совести.
Иволгин втянулся в ходьбу и не замечал ни поворотов, ни ответвлений, смирился с непрекращающейся вонью. Как пробуждение прозвучало слово привал. Слово знакомое с военных времен, можно было привалиться и отдохнуть. Тут привалиться не к чему, стены холодные, влажные и вонючие. В углублении лежали два деревянных ящика из-под снарядов. Сесть на них показалось счастьем. Отдыхали полчаса и пошли дальше. В конце концов ноги начали гудеть, подземный маршрут явно был рассчитан на молодых. Он шел из последних сил и уговаривал себя не сдаваться. Случился еще один привал, теперь уселись на полуразобранную бревенчатую кладку.
– Еще чуть-чуть и дойдем, – вздохнула проводница.
– Путь не для моего возраста, – молвил Иволгин.
– Потерпите!
В этом «потерпите» было столько понимания, столько жалости, что Иволгин готов был расплакаться. Он сухо произнес «Спаси, Господи» и настроился идти дальше.
Через час вышли из берега оврага, под ногами тек ручей. Как же прекрасен свежий воздух! Поднялись по склону и оказались среди нагромождений из фанеры, горбылей, дверей.
– Зато безопасно! – пропищал голосок, улавливая удивление Иволгина.
Хлам образовывал разные закутки. В один из них завели Иволгина. Он сел на какую-то деревяшку, прислонился к твердому и задремал. Очнулся от прикосновения к
