голова коснулась подушки, меня словно смыло в омут. В этот раз не было длительного перехода из одного состояния в другое. Я просто-напросто закрыл глаза и очутился в больнице.
Картинка не менялась, все та же больничная палата, все тот же еще больше постаревший и похудевший я на койке, все те же приборы вокруг. Но в какой-то момент я вдруг четко осознал: бедный парень, которого выкинуло из семьдесят восьмого года в мой двадцать первый век, сейчас заперт в клетке моего беспомощного тела. Это знание накрыло меня с головой, отчего-то я четко знал? Это не мои предположения. Это жестокая правда.
Сука, знал бы, кто так страшно пошутил над нами обоими, придушил бы собственными руками.
Я по-прежнему торчал под потолком бесплотным духом и не мог близко подобраться к больничной кровати, на которой лежало мое тело с разумом и душой молодого пацана из прошлого. Призрачный барьер никуда не делся, все также ограждал меня от реальности. Если, конечно, это действительно была реальность, а не мой собственный бред, навеянный пережитыми за день событиями.
Я разглядывал себя и думал о том, что даже не могу представить, насколько ему страшно. Очень надеюсь, что врачи все-таки вырвут Леху-спасателя из лап очень близко подобравшейся смерти, и Лесаков-младший поживет в моем времени.
Хотя не факт, что это лучший выбор. Мой вариант все-таки лучше: прожить жизнь заново, зная наперед будущее – вполне себе прекрасный способ не сойти с ума.
Очнуться в теле мужика в возрасте в чужом столетье, в будущем, где нет привычных вещей, включая комсомол с коммунизмом и светлым будущим, ни черта не зная и не понимая, – такая себе перспектива. Честно говоря, если парень не сможет адаптироваться, мое тело закончит остаток своей жизни в психушке. Это даже к бабке не ходи.
Неожиданно для самого себя я обратился к… Богу. Как-то сами собой от сердца пошли слова, хотя я отродясь не молился, вот чтоб прям конкретно, да и не знал в принципе ни одной молитвы. Кроме, разве что, «Отче наш», и то первых трех строчек. Но тут вдруг, фланируя под потолком в образе неизвестной субстанции, обратился к высшим силам с просьбой не оставить пацана в такой несправедливости, и либо опять нас местами поменять, когда я выполню свою неизвестную миссию. Либо позволить ему прожить собственную жизнь заново. Не пожилым мужиком, в молодым и здоровым мальчишкой.
Монолог оказался сумбурным, потому как в глубине души я, наверное, до конца не верил в то, что подобный обмен в принципе возможен. Честно говоря, читая книги про попаданцев, я не подозревал, что однажды могу стать одним из них. Хотя меня не оставляла смутная надежда, что все это – коматозные бред инфарктника. Слишком яркий и живой, но наука слишком мало знает о работе мозга, и о том, что происходит с человеком, когда он впадает в кому.
Проснулся я весь в поту, с сердцем, колотящимся о ребра со всей дури. Пальцы свело судорогой, словно я несколько часов пробыл в холодной воде, цепляясь за веревки буйка.
Чем закончился сон, я так и не понял. В какой-то момент внезапно оказался напротив койки,
