ответила, приложила палец к губам.
Двигаясь дальше он встречал множество людей подобных типам из только что виденной группы женоподобных особей. Встречались и группы странных женщин, в которых больше было мужского, чем женского, несмотря на макияж, роскошные парики, броскую одежду и туфли на высоком каблуке. Выглядели они вульгарно, вели себя развязно и вызывающе. Он попытался идти быстрее, но вязкая гуща бурлящего человеческого потока не позволяла ему этого сделать.
Проститутки здесь были молодые, статные, развязные, всех оттенков кожи, даже для здешней жары одетые чрезмерно легко. Они не приставали к прохожим, как опустившиеся женщины в начале аллеи, а просто стояли с вызывающим видом в ожидании страждущих клиентов, потягивая пиво или джин из банок, покуривая и переговариваясь с товарками.
Группа совершенно голых мужчин в галстуках с независимым видом почитывала красочные журналы рядом с одной из бригад проституток. Караваев остановился, как громом поражённый. Покраснев, как рак, он закрыл глаза, открыл, вновь закрыл и открыл – мужчины стояли спокойно, не обращая на него никакого внимания. Уже знакомый ему старик с клюкой, опять оказавшийся рядом, ухмыльнулся:
– Нравится?
Караваев нервно сглотнул слюну.
– Стыдобище! Они же голые! Вот же народ у вас здесь на голову приболевший!
– Это точно. А насчёт того, что они голые, тут ты, сынок, ошибаешься. Не верь своим глазам, – сказал старик.
– Как это? – вытаращил глаза Караваев.
Старик ткнул клюкой в сторону голых мужчин.
– Они в галстуках. А это значит, что они не голые. Закон такой недавно приняли, если на человеке что-то есть из одежды, считается, что он не голый. К примеру, если ты наголо разденешься и пройдёшься по аллее в одном носке, это будет считаться вполне приличным видом.
– Шуткуешь, отец?
– Ни, ни, ни грамма, – пожал плечами старик.
– Тьфу, ты! – Караваев плюнул в сторону голых мужчин.
Один из них опустил журнал и строго сказал:
– В общественных местах, мужчина, нельзя плеваться.
– Оденься, павлин африканский! – Караваев плюнул ещё раз и двинулся дальше.
Большая группа людей продавала свои органы. Часть их по виду были люди явно опустившиеся. О причинах такого решения сообщали картонки, которые они держали в руках. Караваев внимательно прочитал все сообщения, медленно проходя мимо этой группы: одних душили долги, кому-то нужны были деньги на лечение близких людей, кому-то не на что было жить.
В ожидании заказов стоял длинный ряд суррогатных матерей. Пританцовывая, его обогнала шеренга ярко одетых кришнаитов, обритых наголо. Они пели, дудели в дудочки и колотили в тамтамы. Дальше расположились сотни две матерей разыскивающие своих пропавших детей, вид у них был изнурённый, лица печальны, в руках они держали фотографии. К ним подходили люди, молча, рассматривали фотографии и уходили.
Одиноко
